Дарующая: непростой выбор

Кира Гачко

Пока я боролась с разбушевавшейся фантазией, полигон успел заполниться студентами. Многие степенно развалились на скамейках, наслаждаясь сытым послеобеденным состоянием.

– Долго валяться собираетесь? – прогремел голос нашего учителя.

Все вздрогнули и заметили, что профессор Ригаст, хотя профессором его назвать язык ни у кого не поворачивался, уже давно стоит посреди площадки. На вид нашему преподавателю по практической части боевой магии было около сорока лет, он предпочитал свободный стиль одежды, свободный в том плане, что предполагал необремененность лишними предметами гардероба. В частности сейчас на Ригасте красовался короткий кожаный жакет без рукавов, открывающий на всеобщее обозрение хорошо натренированную верхнюю часть туловища. Очертания нижней части тоже отлично угадывались под плотно облегающими брюками. Волосы, точнее их часть, за исключением начисто выбритых висков, как всегда были убраны в высокий хвост. Лицо же покрывала неизменная трехдневная щетина. В общем, вид у нашего преподавателя был как у типичного наемника, промышляющего разбойным промыслом на темных закоулках города.

– Первые полчаса отрабатываем

заклинания, которые вы зубрили все утро с этим коротышкой, потом разделю вас на пары, и будете готовиться к поединку. Все ясно? – и не дожидаясь ответа, он направился к трибунам, где тут же вальяжно развалился, проявив к процессу обучения не больше внимания, чем сытый кот к рыбным объедкам.

Практическое исполнение любого заклинания заключалось в первую очередь в ментальном формировании его матрицы, в качестве переменных которой обычно выступали значения силы воздействия, направления и радиуса, скорректированные на окружающие погодные условия и возможность отражения или блокировки. Но поскольку тренировались мы на неподвижных манекенах, половина этих величин сразу выставлялась постоянными. Поэтому основная задача состояла как раз в зубрежке этих самых матриц и быстрой реакции на окружающую обстановку. Последнее к сожалению на тренировках мы не отрабатывали, так как обстановка никогда не менялась.

После того, как матрица была готова, маг заполнял ее своей энергией, произносил формулу заклинания и отправлял в работу. Если сделано все правильно, можно было с чистой совестью наблюдать плоды своих трудов. Если же где-то возникала ошибка, то результат мог быть совсем непредсказуем. Ошибка в расчетах при заполнении могла привести лишь к бездействию заклинания, неправильность же начертания самой матрицы или оговорка в словах могли породить что-то вообще из ряда вон. Так однажды на первом курсе, что-то намудрив со структурой, вместо простенького магического удара, который должен был лишь сбить противника с ног, получилось отрастить манекену несколько пар довольно худосочных зеленых щупальцев. На которых он, тем не менее, около часу старательно убегал от всех преследующих его студентов и Ригаста. После того случая, я стала более ответственно подходить к запоминанию формул.

Поэтому сейчас я без труда воспроизвела в голове матрицу заклинания, визуально начертила ее в пространстве перед собой и, наполнив ее значениями, влила строго отмеренную дозу силы. Выдохнув слова, я усилием воли отправила ее вперед и мой «противник» затерялся в круге ярких языков пламени. Впрочем, долго радоваться не пришлось, так как огонь моментально погас. Запоздало я вспомнила, что формула требует постоянной подпитки. Повторив все действия еще раз, я выпустила матрицу, не разрывая между тем с ней контакт и продолжая вливать энергию. Сейчас все вышло как надо, огонь ровным мерцанием окольцовывал моего потенциального врага.

У остальных учеников дела шли с переменным успехом, Эст, как я успела заметить, тоже благополучно справился с заданием и о чем-то оживленно беседовал со своей новоиспеченной подружкой. Пламя эльфа в отличие от моего было нестабильным, то усиливаясь и взвихряясь ввысь, то опадая до земли, оно явно выдавало эмоциональное состояние мага, увлеченного разговором. Хотя у собеседницы парня заклинание не выходило совсем, этот факт ее не сильно заботил. Девушка с обожанием смотрела на своего кавалера и периодически хихикала. Другие ученики, впрочем, тоже после нескольких удачных или не очень попыток использования заклинания, предпочли занятиям беседу с друзьями.

– Вы работать то собираетесь или хотите до ночи проторчать на тренировках? – громкий рассерженный крик Ригаста пронесся над полигоном. Пока все не отработаете, никто никуда не уйдет.

Глава 5

В плотных вечерних сумерках я неторопливо брела по залитым ярким оранжевым светом улицам Рагриса. Тренировки продлились в два раза дольше обычного, поэтому после окончания занятий пришлось сразу покинуть университет и отправиться в город, лишь на несколько минут забежав в комнату, чтобы переодеться. Я подумала, что если промочу тренировочную форму, до утра она явно высохнуть не успеет. А красоваться перед всей школой и кучей зрителей в мятой и сырой одежде – удовольствие так себе. Лишенное дополнительного теплого слоя, тело начало зябнуть, но спешить особо не хотелось. На исполнение самих заклинаний ушло немного времени, куда дольше пришлось добираться между заказчиками. Поэтому к закрытию университетских врат я и так уже безнадежно опоздала. Про завтрашние испытания думать не хотелось. Все, что мы проходили, теоретически должно отложиться где-то в памяти, и я надеялась, что оно всплывет оттуда само при необходимости. Некоторые студенты остались и дальше тренироваться на полигоне, в надежде одержать завтра победу. Я же больше полагалась на волю случая, что толку вновь прогонять все заклинания, если, к примеру, противник будет априори сильнее и выносливее. Одна ночь явно не добавит особых умений. К тому же Ригаст сказал, что на поединках обязательно будут отвлекающие факторы, к которым уж точно не подготовишься заранее. Поэтому я выбросила все учебные мысли из головы и просто наслаждалась прогулкой.

Людей на улицах в этот поздний час было мало, все предпочитали уютное домашнее тепло стылому ветру и холоду непогоды. Хотя к вечеру немного потеплело, и в воздухе медленно закружились пушистые снежинки. Город стал похож на макет в маленьком хрустальном шаре. И, кажется, достаточно лишь чуть встряхнуть сферу, чтобы взметнуть ворох крохотных снежинок-блесток. Красота завораживала, и на короткий миг я представила, что не бесцельно бреду по улицам, что там, далеко, за искрящимися переливами, есть дом, есть люди, которые меня ждут. Перед глазами сразу встал Арон. Где он сейчас? Вести от него поступали крайне редко, и я подумала, что все это несправедливо. Он всегда мелькал где-то поблизости, на окраине жизни, не приближаясь, но и не отпуская. Заставляя

следовать выбранным им путем, он, по сути, лишал меня хоть какого-то выбора. А собственно почему? И внезапно вечная апатия начала перерастать в гнев. Всю свою жизнь я провела как во сне, подчиняясь его воле. Да, Арон оплачивал содержание и обучение во всех учебных заведениях. Но хотела ли я этого? Каждый день проходил, словно в скорлупе, в изоляции, за тонкими стенками которой и текла настоящая жизнь. Сейчас я видела в каждом окне, мимо которого проходила, лица людей. Одни смеялись и веселились, другие грустили, но все они жили, жили своими судьбами. Терпели свои невзгоды, радовались своим успехам, у меня же не было ничего своего. Лишь постоянное и бессмысленное обучение. Арон отправлял меня в богом забытые места, как маленький ребенок, запихивающий в сундук старую надоевшую игрушку. Я не хотела так существовать, постоянно быть обязанной за эту псевдо заботу. Появилось нестерпимое желание сбежать, уйти как можно дальше от всего, от университета, напрочь погрязнущего в алчности руководства, от этого города, от Арона и от себя. Внутри разрастался яркий цветок гнева и отчаяния. Да, я была лишь обычным человеком, сиротой, без дома и семьи, но ведь ничто не мешает обрести все это. Я могла бы сбежать еще до поступления в университет, выбрать любой город, маги (даже без университетского диплома) были востребованы везде. Не быть никому обязанной за свое существование и начать просто жить. Сейчас я не понимала, почему не сделала этого раньше. Решимость бурлила, внутри, словно возрождалась и крепла какая-то давно забытая часть меня. Внезапно запястье обожгло огнем. Неожиданная боль притупила все прочие чувства. Сквозь слезы, тот час брызнувшие из глаз, я посмотрела на руку. Браслет, который мне отдал Арон в день нашей первой встречи, раскалился, и тускло мерцал зловещим красноватым сиянием. Попытки его стянуть, порвать, открыть, оказались безуспешными. Повинуясь бессознательному инстинкту, я рухнула в сугроб, погружая в спасительную прохладу обожженные руки. Облегчение было мимолетным, боль не исчезла, хотя жечь стало меньше. Не знаю, сколько времени прошло, но постепенно металл остыл. И взглянув на руки, я обнаружила, что браслет уже потемнел. Лишь ярко-красная полоса ожога на запястье и волдыри на пальцах, говорили о том, что все это мне не привиделось. Что произошло, я не знала, украшение было с виду вполне обычным, никакой магии от него не чувствовалось. К тому же артефакты обычно создают замысловатыми, с изящным плетением, гравировкой и обилием драгоценных камней, которые, кстати, являются довольно сильными магическими накопителями. Тут же была довольно заурядная безделушка – тонкая полоска металла, без изысков. Разве что снять ее было невозможно, застежка была настолько тщательно замаскирована, что мне еще ни разу не удавалось ее найти. Хотя, может это и вправду какой-то амулет, и, по всей видимости, нестабильный. Надо будет завтра заглянуть в лавку артефактора.

Поднявшись с замерзшей земли и отряхнув с платья комья налипшего снега, я с удивлением осознала, что прогулка заняла намного больше времени, чем казалось. В небе ярко сияли звезды, снегопад кончился, окна во многих домах потемнели и закрылись ставнями. Нужно было попробовать попасть в университет, но ноги понесли в противоположенном направлении. Реида частенько звала остаться у нее ночевать, когда я допоздна задерживалась в городе. Правда, по большей части приходилось отказываться, не желая злоупотреблять гостеприимством. К тому же, я справедливо полагала, что ее отец не очень жалует нашу дружбу. Но сейчас навалилась такая усталость и опустошение, что сил и желания добираться до университета и торчать под воротами, за которые, кстати, можно и не попасть, совсем не было. К тому же Реида неплохо разбиралась в разного рода магических предметах. Будучи большой ценительницей камней, украшений и драгоценностей, она знала про все возможности их использования в магическом ремесле. Быть может, она слышала что-то про непредвиденные сбои в их работе. Перспектива быть сожженной внезапно взбесившимся браслетом, меня не прельщала. С этими мыслями я незаметно преодолела частые петляния узких улочек и вышла к центру города. Здесь располагались дома самых состоятельных жителей. Каждый особняк выглядел произведением искусства и явно демонстрировал высокий достаток владельцев. Огни в этом районе не гасли ночи напролет.

Коттедж семейства Аошид возвышался над всеми прочими строениями в округе монументальной мощью трех этажей, при обычном одно-, реже, двухэтажном исполнении домов. Все окна радостно светились ярким светом, пропуская на улицу слабые отголоски звучащей музыки и веселья, я вспомнила, что у них и без меня хватало гостей, и уже хотела повернуть обратно, когда услышала насмешливый голос с затемненного крыльца.

– Неужто ты пришла ко мне попрощаться, но испугалась своих чувств и решила сбежать? А Рина? – фигура Эста плавно отделилась от мрака и направилась в мою сторону.

Да, это была еще одна причина, по которой мне не очень хотелось бывать в гостях у подруги. Я старалась всячески избегать ее брата, и если в университете мне это удавалось, то здесь это было попросту невозможным.

– Эй, да ты же вся дрожишь, – его тон вроде как стал серьезным, пропала вся наигранность, – пойдем в дом, – он протянул руку.

До этого момента я сама не понимала, как сильно замерзла. Поднявшийся ветер нещадно вздувал полы мехового плаща, проникая своими замороженными пальцами под платье, изрядно намокшее после моего сидения в снегу. Хотя, это волновало меня в меньшей степени, потому что сейчас Эст казался привлекательным как никогда. Я инстинктивно направилась в его сторону, зачарованно наблюдая, как бронзовые волосы юноши, подсвеченные сзади огнями из окон, развевает ветер. Глаза казались двумя затягивающими бездонными антрацитовыми глубинами. А может зря я так долго скрывала свои чувства, может, стоило давно уже рассказать, что он мне не безразличен? Но вместо этого признания, в миг, когда я вложила свою ладонь в его руку, и позволила увлечь меня в дом, с губ сорвался лишь один вопрос: «Где Реида?».