Давай сыграем… в любовь…

Каблукова Екатерина

— С того самого момента, как я приехала сюда, события складываются именно таким образом, начиная от гибели императора Франца и заканчивая сегодняшней ночью.

Мужчины переглянулись, пытаясь вспомнить последовательность событий.

— Амалия права, — заметил барон.

— Действительно, — Рудольф задумчиво посмотрел на невесту, — Странно, что мы с Эдмундом до этого не додумались!

— О, вы просто никогда не размышляли о невозможности этого союза, — отмахнулась его невеста и слегка покраснела под пристальными взглядами присутствующих.

Эдмунд спохватился и тут же обернулся к Мари, спрашивая, как она провела эту ночь, та уверила, что все прекрасно и выразила сожаления, что побеспокоила хозяйку дома. Баронесса тут же принялась уверять, что рада оказать гостеприимство. Все трое оживленно переговаривались, давая возможность Рудольфу поговорить с невестой.

— Так значит вы размышляли? — вкрадчиво спросил он, отставляя бокал. Амалия бросила быстрый взгляд на хозяйку дома, слишком оживленно дискутирующую со своим сыном, и вздохнула:

— Признаться, да.

— И могу я поинтересоваться, в какой момент вы начали размышлять?

— Сразу же после нашей первой встречи, — она запнулась и продолжила, — Вы были так грубы и циничны, что жизнь с вами не представлялась мне возможной.

Император усмехнулся, а потом с нежностью посмотрел на зардевшуюся невесту.

— Тогда я был слишком зол, к тому же из сообщений, которые пересылала графиня Ольшанска, моя невеста представлялась мне достаточно циничной и корыстной особой, — пояснил он, — Я рад, что старая карга ошиблась.

— Графиня Ольшанска писала на меня доносы? — громко ахнула девушка. Баронесса хмыкнула, Рудольф кивнул:

— Насколько я знаю, да, хотя сомневаюсь, чтобы ей кто— то давал такое указание.

— Странное рвение, учитывая, что её дочь… — Амалия задумалась, — Рудольф, вы же говорили мне, что ее дочь выдали замуж и она уехала в Северное королевство? Что с ней стало?

— Понятия не имею.

Они говорили в полный голос, что послужило для остальных знаком, что можно вмешаться в беседу.

— Я слышала, что она была представлена ко двору, и у нее появился знатный покровитель, — сказала Мари, — Моя мать как— то обсуждала это с одной из своих подруг на недавнем балу.

— И вы подслушали? — поинтересовался Рудольф

— Я сидела рядом с ними, поскольку никто не пригласил меня на танец, — спокойно пояснила фрейлина.

Рудольф улыбнулся:

— Тогда приношу вам свои извинения, Мари, кажется, я был бестактен!

— Покровитель? — баронесса презрительно поморщилась, — Впрочем, куда мать, туда и дочь!

— Да, я слышал это. Покровитель — кто— то из родственников нынешнего короля, — её сын нахмурился и пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя, — Кажется, герцог Сэнфолк.

— Сам? — ахнула баронесса, — Однако… старику около семидесяти…

— Первая жена императора Франца, Сесилия, была старшей дочерью Сэнфолка, — заметил Рудольф, пытаясь не дать разговору уйти в другое русло.

— Младший сын, Сэнфолка, граф Сиверз, сейчас направлен к нам послом, — подхватил Эдмунд, — Он прибыл за

две недели до крушения яхты.

— Думаешь, он замешан? — насторожился император. Его адъютант покачал головой.

— Нет. Не думаю. Во всяком случае, не лично. Сиверз — хитрая лиса, но никогда не одобрял методов отца, считая их пережитком прошлого. Но вполне возможно, что шаман находится в его свите. Кстати, в роду герцога были оборотни…

Рудольф совершенно невоспитанно присвистнул, выражая изумление. Амалия строго посмотрела на него, баронесса усмехнулась:

— Поздравляю вас, дети мои! Вот вы и раскрыли заговор!

— Осталось только добыть доказательства, — достаточно резко возразил Рудольф, — Иначе Сиверз рассмеется мне в лицо, а Северное королевство, стоит мне лишь заикнуться о заговоре, выставит ноту протеста.

— Для этого нам и надо перенести свадьбу, — Амалия улыбнулась, — Они будут вынуждены действовать, и мы сможем поймать тех, кто замешан в заговоре!

Император вновь отставил бокал, янтарная жидкость плеснула о стеклянные стенки:

— Это исключено.

Девушка закусила губу.

— Скажи ты это вчера, я бы решила, что ты не хочешь терять последние дни свободы, — пробормотала она, игнорируя остальных. Рудольф покачал головой:

— Я не хочу рисковать тобой.

Она подняла голову, император смотрел на нее с такой тревогой и обожанием, что на сердце потеплело. Девушка счастливо улыбнулась, и он, словно ослепленный этой улыбкой, на мгновение прикрыл глаза.

— Позволь заметить, мой мальчик, что, настаивая на условностях, ты рискуешь гораздо больше, — вмешалась баронесса, с явным удовольствием рассматривая обоих. Амалия повернулась к хозяйке дома:

— Не вы ли говорили мне о том, чтобы подождать?

— Тогда я не знала всего, — баронесса вновь взглянула на императора, — Рудольф, твоя невеста права.

— Предлагаете бросить её на растерзание?

— Ты это сделал, когда оставил все как есть сразу после гибели Франца.

— Тогда я… — он вскочил и прошелся по комнате, — Вы хоть понимаете, какие сплетни пойдут в свете?

— К черту сплетни, когда дело идет о жизни! — баронесса стукнула кулаком по столу, — Выйдя за тебя замуж, Амалия получит магическую защиту Лауфенбургов! Ты никогда не задумывался, почему зверь отступил ночью именно перед тобой?

— Что?.. — Рудольф замер, с удивлением смотря на баронессу. Та улыбнулась:

— Милый мальчик, мое увечье, как никакое другое, способствует чтению. Так вот, я вполне уверена, что зверь не тронет императора и его семью! Странно, что ты не заметил этого!

Император внимательно посмотрел на сидящую в своем кресле даму в траурных одеждах. Она едва заметно кивнула.

— Я заметил, — коротко ответил Рудольф, — Но этого просто не может быть, ведь…

Оборвав самого себя, он залпом допил коньяк и встал, вынуждая остальных подняться, привычно поморщился и подошел к хозяйке дома, сидевшей на своем кресле на колесах: