Дегустатор боли
Шрифт:
***
Когда Моника покинула дом, я принялся шататься по нему без дела. В который раз разглядывая теперь уже знакомые полки, мебель и прочее убранство, я неприлично широко зевал и почесывал живот. И как только люди проводят вот так всю свою жизнь? Постоянно торчать в четырех стенах, слоняться из угла в угол и находить в этом определенный кайф… Мне не понять. Мне, заводному и энергичному парню, который сейчас готов был повеситься от скуки. Но тут я наткнулся на книжную полку возле чулана. Она вся была заставлена старыми, потрепанными книгами. Среди них мелькали и новые обложки, но меня более привлекал антиквар, если
Водя указательным пальцем по твердым и мягким коркам, я блуждал глазами по названиям, фамилиям авторов и все пытался отыскать то, что будет мне интересно. На третьей полке сверху я нашел книгу Гетте под знакомым названием «Фауст». Когда-то, на уроках литературы, нам рассказывали про этот роман. Я даже знал немного о его содержании… Доктор или ученый, этого я точно не помнил, занимался наукой. В один момент ему все наскучило, осточертело, и он решил прикоснуться к чему-то новому… В итоге, мужик продал душу дьяволу, лишь бы познать все тайны мироздания. Ну не кретин ли? Будь у меня такая возможность, я бы попросил кучу денег, славу, мировой успех. Хуево, конечно, что я такой тщеславный, но зато все были бы у моих ног. Ким Тэхен стал бы самым счастливым парнем на свете.
Зажав книгу между пальцами, я двинулся к дивану, чтобы бухнуться на него своей тушкой и почитать. Литературой я почти не увлекался, ну разве что когда-то любил Эммануэль из-за эротического содержания, но чтобы окунаться с головой в произведение и забыть обо всем — такого еще со мной не случалось.
Первые страницы я читал так, словно мне приказали это делать: с неохотой, вечной зевотой и видом полнейшего придурка, которому наскучило все в этом бренном мире. Но я понимал, что надо чем-то себя занять, чтобы не сгнить от вязкой тоски, и не забрасывал книгу.
Минуты шли, а я все читал. Даже уже успел привыкнуть к листам и содержанию. Книга, что находилась в моих руках, стала уже чем-то привычным, и с каждым часом читать становилось все легче и интереснее. Я перестал поглядывать на часы, отлучаться на кухню за лишним перекусом, и реально погрузился в воображаемый мир, который преподносил мне автор в своем романе. Но тут раздался звонок в дверь.
Со скоростью гепарда я дочитал строки, захлопнул книгу и подскочил с дивана. Я был уверен, что вернулась Моника, и даже обрадовался, но на пороге оказалась совсем другая девушка, которую я прежде не видел. Густые пшеничные волосы, почти как у Моники, едва доходили до плеч, большие светло-карие глаза смотрели на меня с огромным интересом. Незнакомка была достаточно красива, чтобы завлечь одним своим видом. Я тут же забыл про Мон и уже улыбался своей фирменной улыбочкой, которая покорила не одно дамское сердце.
— Я могу чем-то помочь такой красавице? — подмигнув девушке, я сложил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку.
— Допустим, можешь… — девчонка принялась накручивать локон волос на пальчик и открыто флиртовать со мной. — Красавица заскучала, и парень вроде тебя мог бы составить ей приятную компанию, но… вообще-то, я пришла за сахаром. Не одолжишь?
— Мои поцелуи слаще любого сахара, — скользнув взглядом по идеальной фигуре, которую скрывали джинсы на высокой талии и блузка, я томно вздохнул, но не стал больше себе ничего позволять и впустил девушку в дом. — Заходи, сейчас поищем сахар для сладкой девочки.
Незнакомка захихикала и с радостью
— Вы с Моникой живете вместе? Я и не знала, что у нее появился парень… — когда я подошел к девице, чтобы дать ей банку, она медленно поднялась с дивана и как бы случайно соприкоснулась с моими пальцами. — Меня зовут Барбара, я соседка Мон.
— Вообще-то, я не ее парень, — почесывая затылок, я мягко улыбнулся, — но нам приходится жить вместе. Долгая история. Барбара? Какое красивое имя. Я Тэхен.
Услышав, что никакой я не парень ее соседки, девушка тут же оживилась. Ее глаза загорелись, кончик языка скользнул по нижней губе, а на лице засияла улыбка. Сейчас Барбара ничем не отличалась от мартовской кошки, которая приметила аппетитную добычу в виде свободного самца. Но была одна загвоздка: я не мог послать на хер свою совесть и не планировал проводить время с Барбарой.
— Откуда ты приехал, Тэхен? — девушка как бы невзначай выпятила свою грудь вперед и специально вздохнула так глубоко, чтобы я засмотрелся на два соблазнительных бугорка.
— Сюда из Лондона, в Лондон из Сеула.
— Так ты китаец?
Тупой вопрос заставил меня закатить глаза и совсем не по-доброму хмыкнуть. Такая красивая и такая глупая. Типичная ситуация: привлекательная упаковка хранит в себе либо гниль, либо пустоту. Я не знал Барбару, как и не знал, что у нее в душе, но после «Ты китаец?» создалось впечатление о ее глупости.
— Нет, пташка, я не китаец. Сеул находится в Южной Корее. Я кореец, — стараясь говорить как можно мягче, чтобы не обидеть девчонку, я все еще поглядывал на ее грудь, но старался все же акцентировать внимание на глазах. Они тоже были большими и красивыми.
— Ах… Извини, я не хороша в подобных познаниях.
— А в чем ты хороша?
Я притянул к себе Барбару за талию и внимательно разглядел ее личико. Чисто привычка при общении с симпатичными девчонками, от которой я не мог избавиться. Хоть убейте, но я продолжу флиртовать с особями женского пола, если они мне нравятся.
Барбара улыбалась и смотрела то на мои глаза, то на губы. Я готов был ее поцеловать, но боялся, что не смогу удержаться от дальнейших действий, которые обычно случаются после борьбы языками. Ничего нового — еще одна красотка нырнула в мои умело расставленные сети.
Был уже вечер, начало темнеть. За чтением я и не заметил, как пролетело время, а Моники все не было, но в те минуты рядом с Барбарой я об этом не задумывался. Я смотрел на ее пухлые губы, на которых была нежно-розовая помада, и уже воображал, как они не просто целуют меня, а возбуждающе скользят по моему дружку. Да, я фантазировал как типичный озабоченный мужик, но меня это вообще не парило, и если бы не ключи, поворачивающиеся в замочной скважине, хрен знает, чем бы все кончилось.