Дегустатор боли
Шрифт:
Я тут же отошел от Барбары и посмотрел на пришедших: Моника вместе с матерью вернулась домой с пакетами в руках. Как джентльмен, я подбежал к ним и забрал тяжелые сумки, в которых находились продукты из магазина. Бедные женщины… Таскают такие тяжести. Порой мне кажется, что сильный пол не мы, парни, а они.
— Барбара? Ты что тут делаешь? — Моника удивленно смотрела на свою знакомую, вешая куртку в прихожей.
— Я… зашла за сахаром, — девушка глупо засмеялась и, глянув в мою сторону, подошла к Мон. Она перешла на шепот, но я мог услышать, о чем она говорила. — Кто этот симпатичный парень? Он мне приглянулся… Я бы
— Ким Тэхен, мой одноклассник.
— А почему вы не в школе? И почему живете вместе? Ты вроде уехала в Лондон, а теперь снова здесь да не одна. Расскажешь?!
По лицу Моники было видно, как ее заколебало чрезмерное любопытство Барбары. Эта куколка верещала подобно утренней пташке и совсем забыла о чувстве меры. Я едва сдерживался от колких комментариев и улыбки, которая так и щекотала мои губы.
— Давай потом, хорошо? Я была у… — Мон резко замолчала, кашлянув. — Я устала, Барбара, и хотела бы отдохнуть.
— Я зайду завтра, мы попьем чайку, поболтаем. Или прогуляемся на пирс. Эй, Тэхен, пойдешь завтра с нами гулять? — крикнула Барбара, на что я утвердительно кивнул, помогая Саманте разбирать сумки: женщина подавала мне продукты, которые я швырял в холодильник. — Вот и прекрасно! Тогда до завтра!
Барбара чмокнула Монику в щеку и выпорхнула из дома. Рядом с болтливой, энергичной Барбарой Моника смотрелась еще тише. Она аж посерела от вида своей соседки и явно мечтала, чтобы та поскорее свалила восвояси. Меня забавляла эта картина, и я все-таки улыбнулся.
На мое удивление, Саманта сегодня была живым примером идеала заботливой мамаши: приветливо улыбалась, заводила и поддерживала разговоры, готовила ужин и выглядела весьма счастливой. То, что она была без Джеймса, уже радовало и успокаивало. Они переговаривались с Моникой, вовлекая и меня в свой диалог.
— У нас скоро открывается ярмарка. Миссис Ферт сегодня в магазине рассказывала, что будут огромные скидки и распродажи. Мы обязаны сходить! — ворковала Саманта, помешивая гороховый суп, который умело готовила.
— Хорошо, мам, — Мон кивнула и глянула в мою сторону. — Ты пойдешь с нами? Может быть, тебе что-то нужно?
— Разве что сумки вам помочь донести. Я не люблю шариться по магазинам…
— Мужчины… — Саманта весело захохотала.
Создавалась самая настоящая домашняя атмосфера тепла и уюта. Почему бы Саманте всегда не быть такой доброй и солнечной? У нее хорошо получался образ миленькой мамочки, которая стряпает на кухне ради своих детишек, окружает их любовью, заботой и поддержкой. Даже я поверил в эту сказку и ощущал на себе эффект комфорта.
— Барбара твоя соседка? — спросил я у Моники, когда мы дружно накинулись на свежий, вкусный суп. — Она заходила за сахаром.
— Да, мы уже давно знакомы. Она местная звезда, — девушка многозначительно хмыкнула. — Вечно устраивает вечеринки, сама на них ходит. Ее знает каждая собака.
— Мне не нравятся ее родители, — добавила Саманта, пододвигая к себе корзинку с хлебом. — Совсем дочерью не занимаются, все по курортам разъезжают.
На реплику Саманты я усмехнулся, опустив голову, чтобы этого никто не заметил. Кто бы говорил… Она, конечно, не разъезжала по курортам, но точно так же не уделяла должного внимания своей дочери, и явно не ей судить родителей Барбары.
После ужина мамаша свинтила на свиданку к Джеймсу, а мы с Моникой остались
— Я постелю тебе в комнате для гостей. Она маленькая, но кровать есть, — Моника, поднимаясь на второй этаж, убрала волосы в высокий хвостик и обернулась ко мне, будто проверяя, следую ли я за ней.
— Кровать – это самое главное, — я подмигнул ей и не удержался, чтобы бросить взгляд на ее задницу. Мон закатила глаза и чуть ускорила шаг. — Ладно, я пошутил, ты же не жвачка, чтобы дуться.
Комната для гостей оказалась и правда крошкой — даже меньше, чем кухня. Кровать, тумба с ночником, маленький комод и какой-то обветшалый куст в углу на полу. Больше здесь ничего не было, но мне и этого было достаточно. Есть, где прилечь, а остальное уже не столь важно.
Пока Моника стелила постельное белье, я сбегал на первый этаж за Фаустом, чтобы почитать перед сном. Книга смогла заинтересовать меня, да и сна не было, так что я уже знал, чем займусь в постели. Обычно я развлекался с девчонками, но единственная девчонка в этом доме и на пушечный выстрел не подпускала меня к себе. Буду веселиться с бумажной подругой в твердой обложке.
— Нашел пищу для ума? — Мон покосилась на книгу в моих руках, взбивая подушку.
— Э… Ну да. Неплохая такая книженция, — я пожал плечами. — Ты сама-то читала ее?
— Да, я перечитала всю нашу домашнюю библиотеку, — девушка завершила свои женские хозяйственные дела и подошла ко мне. — Ну все, отдыхай, я пошла к себе. Спокойной ночи.
Моника не успела отойти от меня, как я обнял ее за талию и быстро поцеловал в уголок губ. Это был порыв, мне так захотелось. Без пошлостей, без развязности. Я смотрел на нее снизу вверх и выжидал реакции. Девушка опешила на секунду — она растерялась и взволнованно смотрела мне прямо в глаза, — а после, когда пришла в себя, оттолкнула меня назад. Теперь ее взгляд был осуждающим, а не удивленным.
— Не делай так больше, — серьезным тоном пробурчала Моника, покинув мою комнату. Я проводил ее с улыбкой на лице и, довольный до жопы, нырнул в старенькую, но мягкую кровать. Ей точно понравилось.
***
Я не привык видеть сны. Если мне что и снилось, то это была черно-белая белиберда, и я ее совсем не запоминал. Да и ложился я уставший и под утро — сны просто не успевали обосноваться в моей чокнутой голове. Но в эту ночь я увидел своего отца. Мне приснилось, будто мы встретились в Сеуле: я вернулся домой, уже взрослый и серьезный, и сообщил ему, что хочу стать врачом. Никогда я об этом не думал, да и вообще еще не знал, кем стану в этой жизни. Но уж точно не врачом… В моем сне мы с отцом разговаривали осознанно, я твердо настаивал на своем убеждении стать верным помощником всем больным, помогать людям и изобрести какое-то лекарство — уже не помню, правда, какое. Отец одобрил мой выбор и посоветовал медицинскую академию, из которой выпускаются лучшие врачи. Затем к нашей беседе присоединилась моя тетя и сказала, что очень мною гордится. В этом сне я не узнавал себя: такой взрослый мужчина, с глубокими мыслями, но холодным сердцем. Хоть что-то осталось неизменным.