Делай, что должно. Легенды не умирают
Шрифт:
— Я напишу свои дневники, Кречет! И в них все будет с точностью до наоборот!
И он же, поразмыслив, предложил:
— Надо купить местную одежду. Горцы не зря носят уны и куртки. От горных ветров они спасают гораздо лучше спашей и плащей. Хотя ты-то в куртке.
— Я-то в куртке только потому, что на роллере без нее не покатаешься. А вот тебе точно стоит что-то потеплее найти! — не стал спорить Кречет.
И плевать на деньги. Это сейчас глаза Яра блестят от восторга, но он ведь не так давно болел. А потом оба под дождем вымокли. И ночевки на природе — это внизу, на равнинах, в последний месяц лета можно было спать у костра. Тут так делать явно не стоило. И вообще, взялся опекать — значит,
В первом же попавшемся на пути ата-ана они принялись расспрашивать встречных горцев о том, где можно приобрести «нормальную» одежду. Формулировку подобрал Яр, решивший, что так для горцев будет понятнее. Изумило же их другое: готовая одежда здесь не продавалась. Вернее, она продавалась — в больших городах вроде Иннуата или Кьяллана, или в том же Таван-Гэре. Чтобы купить одежду в горском поселении, сперва следовало ее заказать. То есть, натурально: прийти к мастеру-скорняку, снять мерки, подождать дня два, пока тот раскроит и сошьет уну или куртку.
— У нас просто нет столько времени, — почесал в затылке Кречет, услышав такие новости. — Тут до Эфар-танна-то ехать всего дня полтора!
— Кречет, а мы торопимся? — вздернул брови Аэньяр. — До Большой осенней ярмарки еще две недели.
— Ну ладно, как скажешь, — неохотно сдался тот.
Внимательно слушающий их разговор мастер скупо улыбнулся:
— В Чалень-ата-ана нет странноприимных домов, но я приглашаю вас пожить в моем доме, пока буду работать ваш заказ.
Говорил он на всеобщем довольно хорошо, все-таки, поселение было расположено рядом с дорогой на Иннуат, и туристы здесь были частыми гостями. Вернее, проезжали мимо, заглядывая перекусить, полюбоваться на практически не изменившийся за сотни лет быт горцев. Почему не останавливались? Потому что Чалень располагалась примерно на полпути между двумя более крупными поселениями.
— Мы будем вам очень благодарны, мастер, — поклонился в ответ Кречет. — Может быть, мы сможем чем-то отблагодарить за гостеприимство? Я нэх Огня, а Яр неплохо разбирается в лошадях.
Горец задумчиво погладил бородку, переводя взгляд с одного на другого.
— Возможно.
В общем, так вышло, что и Кречету, и Яру нашлось заделье: один прокаливал дымоходы, второй помог разродиться кобыле, посмотрел захромавшего жеребчика и даже посоветовал, как лечить его ногу, чтобы вылечить поскорее. Ночевали они на чердаке, на матрасах, набитых очесами и травами. И снова казалось обоим, что окунулись в прошлое, потому что ну где, кроме волшебного Эфара, они могли бы вот так валяться на пахнущих ароматным сеном и шерстью колючих матрасах, пить козье молоко и есть великолепный соленый сыр с зеленью, с горячей, только что из печи-танда, лепешкой, воздушной, смазанной тающим на корочке маслом? Где еще им позволили бы понаблюдать за тем, как мастер-скорняк, этин Кэлэу, раскроив кожи и мех, вручную сшивает детали будущей уны, да так сноровисто и быстро, что совершенно ясно: всю свою жизнь он так делает, не зная или же не желая пользоваться благами цивилизации в виде швейных машинок. И так же ясно, что вся ата-ана Челень ходит в его руками пошитых одежках, и старший сын его так же шьет, а дочь расшивает готовые уны родовыми узорами и оберегами. И это их дело передается из поколения в поколение уже столько, что у равнинников в головы не укладывается.
Этин Кэлэу рассказал им, что дети у него, конечно, школу закончили, и хорошо закончили, могли бы уехать учиться дальше. Но выбрали остаться в родной ата-ана, продолжать семейное дело.
— Если нет тяги к переменам, к чему себя насиловать? — мудро усмехался старик в густые усы. — А если есть, тоже никто силком к месту не привяжет. Молодь, бывает, уезжает учиться, да. Иногда возвращается уже с профессией. Врач наш, этна Миянко, два года тому
— Может поэтому тебя так в Эфар-танн тянет, а, Яр? — смеялся в свою очередь Кречет. — Корни-то оттуда и растут, крепкие, раз так зовут.
Старый мастер присмотрелся к младшему гостю внимательнее. До тех пор, да, думал, что парнишка ему кого-то напоминает, а сейчас вдруг понял — кого! Нынешнего хозяина Эфар-танна, нехо анн-Теалья анн-Эфар! Только глаза другие, а так похож, как родной сын.
— Кем же вы приходитесь нехо Эфара, коль это не тайна? — поинтересовался этин Кэлэу.
— Я и сам хотел бы знать, — понурился Аэньяр. — Знаю только, что каким-то родичем.
— Он из той ветви, что у Солнечных осела, — пояснил Кречет.
Вроде бы тайны в этом особой не было, Яр не скрывал, так что говорил он спокойно. Тем более, а вдруг этин Кэлэу еще что интересного расскажет, уже с Солнечными связанного? Вон, игла в пальцах замелькала мерно, задумчиво.
— У Солнечных? Хм… Выходит, вы, юноша, нейхини Ниираны сын? — спустя какое-то время протянул этин.
— Да, мою мать так зовут! — жадно навострил ушки Яр, но остался разочарован: старик больше ничего не сказал. Зато поглядел с жалостью, и этот взгляд Яру не понравился совсем. Что-то было не так с его родственными связями?
Но расспросить не получилось. Вежливо не вышло, а спрашивать невежливо Яр бы не стал, как и Кречет. Так и уехали из приютившего их селения в новых унах, но с некоторой тревогой на сердце. Может, не все так здорово в Эфаре, как казалось?
Комментарий к Глава 5
* Айэ натиле - (горск.) “Радуйся вечеру”, эквивалент “Добрый вечер”.
========== Глава 6 ==========
С момента отъезда из Челень-ата-ана Яра не покидало тревожное ощущение. Вроде и выехали с утра, чтобы по свету побольше пройти, вроде и выспались, внимательно за извилистыми горными тропами следят. И Ласка идет уверенно, и Кречет уже приноровился, роллер ведет аккуратно. Тогда почему тревога? Он не мог понять ее природу, но все же выехал вперед и запретил Кречету себя обгонять.
Может быть, это с ним говорила кровь, ведь кровь — это та самая вода жизни? Он не знал, только уверился в справедливости своих предчувствий, когда дрогнули скалы, и впереди посыпались на дорогу камни, с каждой секундой все больше и крупнее. Ласка испугалась и скакнула назад и в сторону, вынудив Кречета резко вывернуть руль.
Роллер, к сожалению, живым не был и маневренностью лошади не обладал. Яр видел все, как во сне: вот продолжают лететь камни, вот летит, заваливаясь на бок, Кречет, неловко подняв руку, будто пытаясь ударить ею по воздуху, удержать равновесие, вот роллер окончательно падает, придавливая седока.
С седла Яра будто ветром снесло, он дернул повод, заставляя кобылу лечь, обмотал его вокруг каменного обломка и кинулся к своему спутнику. Камнепад впереди все еще грохотал, так что надрывать горло было бесполезно. Яр шлепнулся на колени рядом с Кречетом, принялся ощупывать его, пытаясь определить, не сломано ли что-то, не ранен ли, можно ли вытащить из-под роллера и как именно.
Того слегка оглушило: поначалу он вообще не шевелился, испугав Яра до жути. Потом мотнул головой, открыл рот — может, застонал, может, сказал что-то. Поняв, что это бесполезно, поймал руку Яра, сжал, пытаясь успокоить. Улыбнулся — видно было, что через силу, губы кривились от боли, но вот страха в глазах не отражалось. Это почему-то немного привело в чувство.