Деликатная проблема

Луисаф Лина

Без сомнения, мне все так же нравится Иволга. Уже не так бешено, как вначале, когда я была готова растаять от любого его взгляда, но все также… неразумно.

С другой стороны, Алиханов. Я не рассматривала его иначе, чем как товарища по работе и, возможно, приятеля, но он уже дважды перешел эти границы, отделяющие дружбу от чего-то большего, и теперь я смотрю на него иными глазами. Что я к нему испытываю? Симпатию, несомненно. Он нравится мне как профессионал своего дела, как работник, на которого можно положиться, и как человек. Но что насчет него как мужчины?

Я поворачиваюсь на другой бок. Сложный вопрос. Что я почувствовала, когда он меня

поцеловал? Трудно судить. Поцелуй длился не более пары секунд, во время которых я стояла как памятник самой себе. Алиханов тогда отстранился и очень внимательно посмотрел мне в глаза. И да, не скрою, этот взгляд вызвал во мне больше эмоций, чем тот поцелуй. Его взгляд… затягивал. Словно я попала в трясину и вот-вот утону. Тогда он впервые пошатнул мое душевное равновесие. Вчера он сделал это снова.

Шумно вздыхаю и тут же испуганно замираю — я ведь его не разбудила? Тишина. Слава богу, не проснулся. Не знаю отчего, но мне хочется, что Алиханов хорошо выспался.

На следующее утро я в кои-то веки готовлю яичницу. Алиханов плещется в душе, затем выходит, весело насвистывая и вытирая голову полотенцем. Одетый в мой халат. На мой скептический взгляд лишь весело ухмыляется и принимается за завтрак, шумно прихлебывая чай. Ворчливо делаю ему замечание и испуганно замираю, осознав, что наше утро больше похоже на утро женатой парочки. Пытаюсь быть серьезной, но в этот момент он добавляет в яичницу варенье, и я вновь причитаю.

Затем мы одеваемся, сталкиваясь в маленьком коридорчике, и выходим на улицу. Здесь у нас происходит небольшой, но весьма оживленный спор: я настаиваю на том, что способна добраться до здания полиции и завершить свои дела самостоятельно. Алиханов, как водится, настаивал на том, чтобы сопровождать меня на всех этапах, приводя в качестве аргумента тот факт, что присутствие за моей спиной юриста придаст моим словам весомости. В конце концов, мы каким-то образом сходимся на том, что он прав. Чувствую себя так, будто меня мастерски обвели вокруг пальца, но не могу понять как: то ли дело было в его серьезном тоне, то ли в обилии юридической лексикологии, которой он сыпал как из рога изобилия. В любом случае, в полицию мы отправились вместе — и позднее я была вынуждена отменить, что его присутствие оказалось как нельзя кстати: в дежурной части меня пытаются отговорить писать заявление.

Глава 49

— Если бы он четко обозначил свои преступные намерения, — поясняет полицейский, — тогда другое дело. Но в вашем случае нет никакой конкретики. «Жди», «я знаю, где ты живешь» — это не угроза, здесь же нет ничего про причинение тяжкого вреда здоровью. Дело можно возбудить только тогда, если вам угрожали конкретно оружием или есть реальная опасность жизни и здоровью. В вашем же случае нет ни того, ни другого.

— Что насчет того, что он узнал мой адрес и оставил пиво?

Полицейский ухмыляется:

— Хотел бы я, чтобы мне так угрожали — пиво да с доставкой на дом. Можем, конечно, привлечь к делу… Вы прихватили бутылку?

Я обреченно прикрываю глаза.

— Нет… Мы решили, что это принесли соседке — и отдали ей.

Полицейский склоняет голову набок и выразительно жмет плечами, мол, ну тогда все.

— Тем не менее, — вдруг подает голос молчавший до того Алиханов, — даже несмотря на отсутствие доказательств, вы обязаны провести доследственную проверку, и только на основании результатов этой проверки будет принято решение в порядке ст. 144–145 РФ о возбуждении или отказе от возбуждения уголовного

дела. В данный момент вы обязаны принять заявление — или нам лучше обратиться к начальнику вашего отделения? А может, сразу в прокуратуру?

Полицейский буравит его мрачным взглядом — затем демонстративно берет ручку и пишет с моих слов заявление.

Когда мы выходим из полицейского участка, я искренне благодарю Алиханова:

— Не знаю, что бы я без тебя делала, он ведь принял заявление только благодаря тебе.

Алиханов задумчив.

— Боюсь, он прав, — со вздохом признает он, — с высокой вероятностью нам откажут в возбуждении уголовного дела, не поможет даже то, что сейчас Романов под следствием — просто не рассмотрят как отягчающее. Знаешь, если раньше Карпушкин был мне без разницы, то сейчас я его действительно презираю. Леманн правильно сделал, заставив покинуть должность, но будь я его на его месте, я бы завершил это не добровольным решением сторон, а односторонним увольнением, — я не успеваю среагировать, как он тут же меняет тон и преувеличенно бодро интересуется, — ну что, теперь в офис?

Киваю. А что мне остается делать?.. В этот момент до меня запоздало доходит:

— Слушай, а у тебя не будет проблем из-за опоздания? Я-то с утра уже отписалась, что иду давать показания по несчастному случаю с Бурковым, а ты?

Алиханов беспечно машет рукой:

— Мне не перед кем отчитываться.

— В каком смысле? А Петр? — я аж торможу от удивления, и Алиханов вынужден остановиться также.

— Петр более мне не начальник. Твой недоруководитель не единственный, кто уходит из-за некомпетентности.

— Ты подсидел Петра?!

— Женщина, так вот какого ты обо мне низкого мнения? Я ей, значит, рис таскаю, а она мне всякие обвинения предъявляет!

— Как у тебя получается все время паясничать?

— Не все время. Только с тобой.

— Проехали. Как так вообще получилось?

— Ну, при рождении бог отмерил мне привлекательную внешность, изрядную долю мозгов, щепотку таланта и…

— Что насчет волшебного пенделя?

— Никогда не мог понять, почему пендель называют волшебным…

Когда такси останавливается перед нашим КПП, я готова Алиханова задушить — так он вывел меня из себя.

— Ты знаешь, что когда ты злишься, у тебя в белках глаз появляются красные прожилки? Из-за этого ты выглядишь как кролик… Прости-прости, как симпатичный кролик…

— САМОХИНА АЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА! Я СЕЙЧАС ДАМ ТЕБЕ ПО ПОПЕ, ЛИШУ ТЕБЯ СЛАДКОГО И ПОСТАВЛЮ В УГОЛ! А НУ ИДИ СЮДА!!!

Глава 50

Я притихаю — по коридору ко мне навстречу разъяренным носорогом несется Майка, не обращая абсолютно никакого внимания на ошалелые лица коллег. Алиханов словно улетучивается в воздухе, был рядом — и рраз! Нет его. Предатель.

Я непроизвольно втягиваю голову в плечи: взбешенная Майка это вам не милая Майка, в таком состоянии она эту голову и открутить может, а то, что она в таком состоянии, ясно сразу. Не ясно только, что так вывело ее из себя.

— Романов тебе угрожал, и ты молчала?! Почему ты не рассказала мне? Почему тянула кота за хвост и сразу не заявила на него в полицию? Почему…

Я удивлена: мы ведь только из полицейского участка, как так получилось, что за пять минут об этом инциденте узнали не вовлеченные в него напрямую лица? Однако спросить Майку я не успеваю: появившийся следом за подругой Ванюша сообщает, что Леманн ждет меня в своем кабинете на втором этаже.