Дело без трупа
Шрифт:
Следующие несколько минут для меня оказались очень богаты впечатлениями. Возможно, я немного переигрывал. Теперь, когда я всё это вспоминаю, пожалуй, моё возбуждение заставило меня немного переусердствовать. Но я хотел быть убедительным. Знаете, не очень-то легко заставить себя звучать убедительно, когда вы обвиняете пожилого и известного сапожника в том, что он украл у вас 100 фунтов, и при этом отлично знаете, что у вас такой суммы никогда не было. Я побежал через зал и, как впоследствии понял, забыл даже правильно
— Держите! Он! Вот!— кричал я.
Несколько пассажиров повернулись ко мне, и я был рад заметить, что двое полицейских, которые о чём-то разговаривали между собой, одновременно бросая профессиональные взгляды на проходящих людей, повернулись в мою сторону.
— Остановите его! — продолжал кричать я.
Теперь один из полицейских медленно направился в мою сторону.
— В чём дело? — спросил он.
Я указал на тощую спину старого Роджерса, который, казалось, совершенно не обращал внимание на крики позади него.
— Тот человек! — сказал я. — Он — вор. Я хочу выдвинуть против него обвинение!
Только в этот момент сапожник повернулся к нам. Он увидел, что я указываю на него, и остановился. Но он был на расстоянии в десять ярдов и, когда я снизил голос, обращаясь к полицейскому, он не мог меня слышать.
— Он украл у меня сто фунтов, сегодня, в банкнотах достоинством один фунт стерлингов. Я узнал, что он поехал в Кройдон и последовал за ним сюда.
— Ага! — уклончиво сказал полицейский.
Мы пошли по направлению к старому Роджерсу, который выглядел ошеломлённо и даже вызывал жалость своим чемоданом, всё ещё находящемся в его руках. Когда мы подошли к нему, он заговорил первым.
— Да ведь это мистер Таунсенд, и в чём же дело? — спросил он, наивно уставившись на меня.
Обращаясь к полицейскому, я чувствовал себя довольно гнусно.
— Меня зовут Стюарт Таунсенд, — сказал я, — я остановился в Брэксхэме, где у этого человека имеется магазин…
Констебль перебил меня.
— Прежде, чем мы двинемся дальше, — сказал он старому Роджерсу, — я хотел бы узнать ваше имя.
— Роджерс, — ответил тот.
— Мистер Роджерс, какие деньги у вас имеются при себе?
— Я не понимаю, как это касается вас, — сказал старый Роджерс. Он говорил без какого-либо негодования, а просто озадаченным тоном, как если бы ему действительно хотелось знать.
— Ну, тут произошла некая путаница, — получил он в ответ, — и если бы вы мне сказали, это упростило бы очень многое.
— Ну я… у меня есть несколько банкнот. Я действительно не знаю, сколько.
— Не возражаете, если мы взглянем на них?
На мгновение я подумал, что он откажется. Он поглядел сначала на меня, затем на полицейского.
— Можете посмотреть, — сказал он и, сунув руку во внутренний карман, достал толстую пачку.
Полицейский повернулся ко мне.
— Ваши? — спросил
— Очень похожи, — хватило мне ума сказать. — У меня сегодня в отеле был пакет со ста фунтами в спальне. В три часа я пошёл наверх и обнаружил этого человека, выходящего из комнаты. Я посмотрел в ящике стола, где их держал, и обнаружил пропажу. Я достаточно уверен, чтобы выдвинуть обвинение.
— Уверены?
— Абсолютно.
— Очень хорошо. — Он повернулся к старому Роджерсу. — Мне придётся вас арестовать, — сказал он.
После моего нелепого обвинения старик не произнёс ни слова. И, к моему удивлению, он ничего не сказал и теперь. Он уставился на меня с выражением, которое мне трудно описать. Но удивления в нём не было. Казалось, он пытался мысленно подобрать для меня подходящий эпитет.
Полицейский на мгновение отвернулся к своему коллеге, и я умудрился приблизиться к несчастному сапожнику. Я не мог позволить ему испытывать ко мне те чувства, которые он явно испытывал.
— Всё в порядке, — прошептал я. — Биф говорит, что всё будет в порядке. Он утверждает, что это — вопрос человеческой жизни.
Он больше не смотрел на меня, но пронзительным и сердитым голосом начал спорить с полицией. Казалось, моё краткое предложение вместо того, чтобы его успокоить, произвело совершенно противоположный эффект. Он бушевал. Это сфабрикованное обвинение, сказал он. Я — жулик. Он же — уже в течение многих лет почтенный торговец, который отправился в заслуженного отпуск. Стыдно, что его задерживают, да ещё таким способом. Полицейский и я ответят за это.
Никогда не испытывал я большей благодарности к полиции за её лаконичное упрямство. Констебль объявил, что арестует старого Роджерса, и арестовал. Фактически, казалось, что негодование старика лишь добавило констеблю уверенности.
— Пройдёмте, — холодно сказал он, и я увидел, как старого Роджерса увели.
Биф ждал меня, находясь в состоянии полного удовлетворения, смешанного с некоторой долей волнения.
— Браво! Замечательно сыграно! — сказал он, хлопнув меня по спине, как мне показалось, несколько сильнее, чем требовалось. — Вам бы актёром быть! Как вы за ним бежали! Никогда не забуду. — Он ухмыльнулся. — И обвинили по полному разряду. Я чуть не лопнул от смеха, когда увидел, как его повели!
Эта похвала от сержанта Бифа была бы более приятной, если бы он был драматическим критиком, а не полицейским. Я же чувствовал, что совершил очень сомнительный поступок, который мог втянуть меня в бездну проблем.
— Спасибо, — холодно сказал я. — А теперь, думаю, за вами объяснения.
— Хорошо-хорошо. Вы получите все объяснения, какие только захотите. И о вашем участиинельзя забывать, мистер Таунсенд.
— Лучше бы его не было, — сказал я с чувством.