Дело Мотапана
Шрифт:
— Умереть! Вы собрались умирать! — Девушка готова была броситься отцу на шею.
Он остановил ее движением руки и продолжил с улыбкой:
— Не имею никакого желания, уверяю тебя, надеюсь, что еще поживу и увижу тебя счастливой. Но я должен все предусмотреть. Тебе надо знать правду о состоянии моих дел. Я бы сказал, что они хоть и не в отчаянном положении, но в довольно шатком. Большая часть моего состояния потеряна из-за неудачных спекуляций, остальное вложено в предприятие, которое может восполнить потери, но оно поглощает все мои ресурсы. Нам придется ограничиться самым необходимым. Я
— Клянусь, папа, я ни о чем не жалею. Я даже счастлива, что не вижу никого, кроме вас.
— Я знаю, что ты смирилась с нашим положением. Но оно все же очень тягостно, и не скрою, милая, что муж, которого я для тебя нашел, должен способствовать ускорению счастливой развязки. Месье Куртомер — превосходный моряк, он обладает знаниями, которые могут принести нам огромную пользу. Я не говорил тебе, куда вложил свои последние деньги?
— Нет, папа!
— Пора тебе узнать: я купил потерпевшее крушение судно.
Арлетт с изумлением воззрилась на отца. Она ничего не смыслила в спекуляциях, но эта показалась ей до того странной, что она не могла понять, серьезно ли говорит отец.
— Спешу добавить, — продолжал граф, улыбаясь, — что этот корабль вез бочки с золотом, и драгоценный груз принадлежит мне. Нужно только вытащить его со дна моря, и ты станешь богатой, гораздо богаче миллионера Мотапана. Понимаешь теперь, как мне может помочь Куртомер?
— Признаюсь, не совсем, — печально ответила Арлетт.
— Как это не понимаешь! Куртомер, знающий свое ремесло и, конечно, то место, где корабль пошел ко дну, непременно добьется успеха, если будет участвовать в моем предприятии! — воскликнул Кальпренед.
— Может быть, но…
— Ты сомневаешься, что он захочет? А я в этом не сомневаюсь. Молодому человеку надоело шататься по парижским мостовым. Праздность тяготит его.
— Я думала, что он подал в отставку, чтобы…
— Чтобы жить без забот? Не совсем так. Он жаждет употребить свой ум и свои способности на дело, в котором его ждут успех и богатство. Я разделю с ним деньги, а за это он возьмется вести трудное дело, которое по силам лишь немногим. Наш любезный сосед Дутрлез, так хорошо знающий Глюка и Моцарта, не смог бы достать сокровище со дна моря.
Эти слова заметно смутили Арлетт де ля Кальпренед. Она покраснела, потупила глаза и промолчала.
— Теперь, когда я доверил тебе свою тайну — а это тайна, — ты знаешь одну из причин, заставляющих меня желать твоего брака с Куртомером.
На этот раз у девушки достало мужества сказать, что она думает.
— Папа, — начала она довольно твердо, — мне кажется, что месье Куртомер мог бы взяться за это дело и без женитьбы на мне. Я не понимаю, какое отношение имеет мой брак…
— К подводным работам? Ты права.
— Потому что это похоже на сделку, — кротко сказала молодая девушка, — а вы пришли в негодование, когда Мотапан осмелился предложить свои миллионы взамен…
— Это не одно и то же, — перебил ее Кальпренед. — Мотапан тебе не подходит, а мой любимец… Но повторяю, и речи нет о том, чтобы принуждать Куртомера. Не бойся, доченька, я не стану никому тебя навязывать: я
— О месье Куртомере этого не скажешь.
— Откуда ты знаешь? Он сказал маркизе де Вервен, что находит тебя очаровательной. Пока этого достаточно. Вы, молодые девушки, воображаете, что любовь должна разразиться подобно грому. Но такое случается только в романах. В том мире, где мы живем, все происходит более прозаически. Сначала думают о приличиях, а остальное делает время.
— О приличиях, папа! Вы ведь сказали, что я бедна! Как ни мало состояние Куртомера…
— Оно все-таки больше твоего — это правда. Поэтому о браке речь пока не идет. Нет, мадемуазель, — весело продолжал Кальпренед, — не таким образом я поступлю с выбранным мною зятем. Я просто предложу Куртомеру поучаствовать в моем предприятии. Мы с ним будем часто видеться. Он станет приезжать сюда, я — ездить туда… на берег. Ты сможешь сопровождать меня, если захочешь, и узнаешь его поближе. Если он тебе не понравится, на этом все и закончится. Если дело с бочками не выгорит, опять-таки все закончится, потому что ты будешь слишком бедна, чтобы претендовать на богатого мужа. А если же все удастся, то у тебя будет столько же денег, сколько и у моего партнера, потому что я разделю с ним прибыль. Ну, не совсем так, потому что у него уже есть состояние, а у меня есть сын, которого я по закону не могу лишить наследства. Но по крайней мере разница будет не столь велика, и все закончится, как в волшебной сказке… «Они были счастливы, жили долго и имели много детей». Что ты думаешь об этом, дочка?
Арлетт вздохнула с облегчением. Ей казалось бессмысленным противоречить отцу, заранее отказывая в том, на что, вероятно, и не придется соглашаться.
— Я сделаю все, что вы хотите, папа, — сказала девушка кротко, — но думаю, что Куртомер никогда не заинтересуется мною.
— Увидим. Ты согласилась, и мне нечего больше добавить. Может быть, мне следовало бы скрыть свои намерения. Если бы я не сказал тебе об этом молодом человеке, ты нашла бы его очаровательным, а теперь я не удивлюсь, если ты его возненавидишь только потому, что я его рекомендовал.
— Вы очень плохо думаете обо мне, — улыбнулась Арлетт.
— Совсем нет, но какая женщина не любит противоречить? Мне надо было бы сказать тебе о нем что-нибудь дурное, а я наговорил много хорошего и не собираюсь брать свои слова назад. Теперь он должен преодолеть твои предубеждения, и я думаю, что это ему удастся.
— От всей души ему этого желаю, — сказала Арлетт вполголоса. — Налить вам еще чаю, папа?
— Выпью очень охотно. Это нравоучение вызвало у меня жажду. Понимаешь, нет к этому привычки… Я читал нотации только твоему беспутному брату… Что там, Жюли? Я не звонил.
— Господин Мотапан спрашивает, угодно ли вашему сиятельству принять его, — ответила вошедшая горничная.
— Нет, это уже чересчур! — пробормотал граф сквозь зубы. — Вы ответили, надеюсь, что я не принимаю? — продолжал он громко.
— Я ответила, что ваше сиятельство изволит завтракать, но господин Мотапан сказал, что желает сообщить вам нечто важное.
— Хорошо! — воскликнул Кальпренед нетерпеливо. — Проводите его в мой кабинет.