Дело о демоническом коте
Шрифт:
Рауль с хозяйским видом вошёл в просторный зал и привычно щёлкнул пальцами, подзывая слугу, а потом вдруг смущённо обернулся к своему спутнику.
— Мы ведь выпьем по чарочке, господин Марк?
— Если это поможет делу, — усмехнулся тот.
— Обязательно поможет! — обрадовался юноша и обернулся к слуге, который кланялся ему, при этом подобострастно заглядывая в глаза. — Скажи-ка, Жанвье, здесь ли господин Перро? У нас к нему дело!
— Его нет, господин де Лажуа, — сокрушённо покачал головой тот. — Он уехал в Лианкур за вином.
—
— Он дома! — обрадовался слуга. — Я немедля пошлю за ним, а пока не изволите ли заказать что-нибудь?
— Да! Подай нам гуся с розмарином, запеканку с карпом и пирожные с малиной. И кувшин лучшего вина! Ты что-то говорил про Лианкур?
— Увы, это вино закончилось, как и то, что из розовых лепестков. Однако есть чудесный нектар из Беарна со вкусом вяленого винограда!
— Отлично, — кивнул Рауль и направился к столу у окна.
— По чарочке? — иронично уточнил Марк, садясь напротив него.
— Чтоб вино не ударило в голову, нужно закусывать, — рассудительно пояснил оруженосец. — Я намерен угостить вас нашей лучшей едой, а её нужно искать в тавернах, а не на баронской кухне. Полагаю, угощение её светлости не произвело на вас особого впечатления. Она сама ест, как птичка, и блюда, которые подают ей, слишком лёгкие, ими не насытишься. Тут — другое дело! И я надеюсь, что у вас останется о нашем городе наилучшее впечатление!
Тем временем слуга уже мчался из кухни, неся тарелки с ароматным свежим хлебом и ломтиками нежного ноздреватого сыра, переложенного дольками груши. В чём-то Рауль был прав, увлечённый беседой с прекрасной баронессой и не найдя на её столе ничего, что вызвало бы у него аппетит, он почти не ел. Да к тому же вынужден был вскоре откланяться, поскольку чувствовал, что, несмотря на расспросы о жизни королевского двора, она была явно встревожена своими мрачными догадками. Теперь же, увидев перед собой сытную еду, да ещё столь привлекательную на вид, он оценил заботу своего юного приятеля.
А вскоре в зал с улицы вошёл молодой человек довольно привлекательной наружности, и приветливо кивнув Раулю, как другу, присел за их стол. Юноша представил его как Эдгара Перро, старшего брата Моник. Познакомив их с Марком, он занялся едой, предоставив ему вести дальнейшие расспросы.
— Вас интересует смерть моей несчастной сестры? — удивился Эдгар, взглянув на гостя. — Но в ней не было ничего странного, кроме того, что она произошла внезапно и не имела видимых причин. К тому же прошло уже больше года.
— Я хотел бы знать, были ли обнаружены на её теле какие-то повреждения, следы травмы или насилия?
— Ничего такого. Я, конечно, не осматривал её, но так сказали моя бабушка и мать, которые готовили тело к погребальному обряду. У неё на руках были царапины, но ведь у баронессы есть кошка. Моник часто рассказывала, как играла с ней. Возможно, в какой-то момент она была неосторожна и разозлила зверька.
— А не было ли чего-то странного
— Постойте, — Эдгар задумался. — Да, я заметил, когда она уже лежала в гробу, её руки сложили на груди, и ногти выглядели странно. Они были тёмными. В детстве мне как-то прищемило палец, и тогда ноготь на нём почти так же потемнел. Но он был синеватым, а здесь были какие-то зеленовато-серые разводы. Это меня удивило.
— Часто ли она навещала вас, и когда это было в последний раз перед её смертью?
— Дня за два. Она пришла тогда навестить бабушку, которая заболела, и рассказала, что старый барон совсем плох. Она выглядела встревоженной и рассеянной, постоянно думала о чём-то.
— Говорила ли она, что слышит кошачье мяуканье? Может, этот вопрос покажется вам странным, но это очень важно.
— Да. Она сидела с бабушкой, они разговаривали, и вдруг Моник замолчала и прислушалась. А потом спросила: «Почему так кричит Бастьен?» Но Бастьен в это время спокойно спал в кресле за её спиной. Это наш старый кот, он большую часть времени спит и уже давно не охотится.
Марк задумчиво кивнул.
— Скажите, господин Перро, были ли у вашей сестры враги? Может, она с кем-то ссорилась?
— Нет, она была совершенно безобидна, и, скорее, расплакалась бы в ответ на чьи-то грубые слова, но не стала бы отвечать в том же духе.
— Может, у неё была соперница в любовных отношениях?
— У неё не было мужчины. Она была совершенно невинна. Матушка, отправляя её в замок, надеялась, что она найдёт там жениха, но она почти всё время проводила с её светлостью или занималась выполнением своих обязанностей. А когда у неё выдавалась свободная минутка, то читала. Баронесса разрешила ей брать книги из библиотеки.
— Сказала ли она в ту, последнюю встречу, что вызвало её беспокойство?
— Я думаю, что это было связано с болезнью барона. Моник очень привязалась к её светлости, и, видимо, ей передалось настроение баронессы, переживавшей за супруга. Она была очень чувствительна.
Марк задумался, а потом заметил тревожный взгляд Рауля. Эдгар, уловив их настроение, нахмурился, но в этот момент в зал вошли несколько мужчин в богатой одежде с мечами на перевязях.
— Я должен их поприветствовать, — пробормотал он и поднялся. — Если у вас нет вопросов?..
— Благодарю, — улыбнулся Марк. — И не смею вас задерживать.
Эдгар тут же направился к новым посетителям и вскоре уже сидел за столом в их шумной компании.
— Значит, ещё и Моник? — спросил Рауль. — Но как такое может быть? Анриет Сове умерла в своём доме за закрытыми дверьми, Колетт — в доме госпожи Дюссо, а Моник — и вовсе в замке!
— Три женщины из разных слоёв общества, возможно, даже не знакомые друг с другом, умерли очень странной смертью. Они слышали перед этим кошачье мяуканье, скончались ночью в своих постелях, их руки были оцарапаны, а ногти потемнели. И при этом причины их смерти так и остались неизвестны.