Дело о позолоченной лилии
Шрифт:
– О чем вы с ней говорили? – спросил Мейсон.
– Я спрашивал ее.
– И что она отвечала?
– Ваша честь, мы выходим за рамки перекрестного допроса, – опять вставил Хедли. – Сейчас уже речь идет о пересказе других показаний.
– Возражение принято, – констатировал Штрузе.
– О чем вы спросили ее?
– То же самое возражение, – вскочил Хедли.
– Принято.
Мейсон повернулся к Бедфорду.
– Вот видите, мы наталкиваемся на целую серию технических препятствий, Бедфорд, – сказал он. – Я не
– Но мы должны узнать, кто она. Не поддавайтесь, Мейсон. Вы же опытный юрист. Поставьте вопросы так, чтобы судья пропустил их. Мы должны узнать, кто она.
– Вы сказали, что женщина, которая вышла из двенадцатого номера, не снимала его?
– Да, сэр.
– И вы остановили ее?
– Да.
– И вы сообщили об этой женщине полиции?
– Протестую.
– Принято.
– Вы передали свой разговор с ней полиции? – поправился Мейсон.
– Конечно, когда случается подобное событие, полицию в первую очередь интересует все относящееся к самому событию. Но потом они начинают интересоваться всем, что может иметь отношение к делу.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Какую часть вашей беседы с полицией вы уделили этой женщине?
– Возражаю, – изрек Хедли.
Судья Штрузе улыбнулся:
– Мистер Мейсон, вы снова протащили часть разговора, поэтому я не возражаю против рассказа обо всем разговоре. Свидетель, отвечайте на вопрос.
– В основном их интересовало, слышал ли я выстрел.
– Я не спрашиваю об их интересах, – уточнил Мейсон. – Я хочу знать, спрашивали ли они вас о незнакомых вам людях.
– Да, сэр, спрашивали.
– И как часть вашего разговора с полицией вы сообщили им о женщине из двенадцатого номера?
– Да, сэр.
– И что вы сказали?
– О, ваша честь, – перебил Хедли, – мы топчемся у открытой двери. Этот вопрос не имеет отношения к делу. Мы не возражаем, если его хочет задать мистер Мейсон. Но тогда он может расспрашивать его о чем захочется, обо всяких подозрениях.
– Он не хотел делать этого, – мягко сказал судья. – Официальный эффект одинаков вне зависимости – рассказывает ли свидетель о результате своего разговора или о самом разговоре. Предмет разговора приводит к прямому доказательству. На перекрестном допросе мистер Мейсон может расспрашивать обо всем разговоре, если он хочет.
– Но это не связано с тем, чем интересовалась полиция, – возразил Хедли. – Это не связано с преступлением.
– Откуда вы знаете? – спросил судья.
– Нам известно, что случилось.
– У мистера Мейсона может быть своя версия случившегося. Суд дает обвиняемому любую возможность для защиты. Свидетель может отвечать на вопрос.
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Что вы рассказали полиции о женщине из двенадцатого номера?
– Я сказал им, что она прокралась в этот номер.
– Вы использовали слово «красться»?
– Полагаю, я им пользовался,
– Вы передали им слова этой женщины?
– Ваша честь, я протестую, – возник Хедли. – Это доказательство базируется на передаче сведений, основанных на слухах. Слова женщины являются такими сведениями.
– Я разрешаю продолжать перекрестный допрос, – проигнорировал Штрузе. – Отвечайте на вопрос.
– Я сказал полиции, что эта женщина назвалась подругой той, которая сняла двенадцатый номер. Она сказала, что подруга велела ей войти в номер и ждать.
– Вы можете описать женщину? – спросил Мейсон.
– Я протестую. Вопрос не относится к делу, – заявил Хедли.
– Протест принят, – сказал судья.
Мейсон улыбнулся.
– Вы описали ее полиции во время разговора с ними?
– Да, сэр.
– Так как же вы описали ее полиции?
– То же самое возражение, ваша честь, – вскочил Хедли.
– Возражение отклоняется, – улыбнулся судья. – Мистер Мейсон воспроизводит все тот же разговор.
– Я сказал полиции, что женщине может быть лет двадцать восемь – тридцать, что она брюнетка, у нее темно-серые глаза, довольно высокая… Я имею в виду, она высокая женщина с длинными ногами. Я видел, когда она шла. Она ходит как королева. Вы можете…
– Это не описание! – закричал Хедли. – Говорите, что вы сообщили полиции.
– Да, сэр, именно это я и говорил полиции, – ответил Брамс и добавил: – Конечно, потом я узнал, что с ней все в порядке.
– Вас просили не делать никаких добровольных показаний, – заметил Мейсон.
– Верно, – согласился судья.
– У меня все, – сказал Мейсон.
Хедли сердито набросился на свидетеля:
– Вы сказали полиции, что думаете, что она прокралась в мотель? Впоследствии вы указали, что ошиблись.
– Я протестую, – сказал Мейсон. – Вы ведете к предположениям, что разрешено лишь при перекрестном допросе.
– Протест принят, – решил судья.
– Но впоследствии вы сообщили полиции, что все оказалось в порядке! – закричал помощник прокурора.
– Протестую, – заявил Мейсон, – поскольку это выяснилось не прямым допросом, а перекрестным и вопросы об этом задавал я.
Судья Штрузе посмотрел на свидетеля.
– Когда вы сообщили им это?
– На следующий день.
– Протест принят.
– Вы говорили о женщине, которая была в двенадцатом номере в тот же вечер?
– Протестую, поскольку обвиняемый не присутствовал при этих разговорах.
– Протест принят.
Хедли сел на место и стал шептаться с Гамильтоном Бергером. Потом Хедли снова встал.
– В тот же самый вечер, как часть того же самого разговора, вы сказали полиции, что после разговора с этой женщиной вы убедились, что с ней все в порядке?
– Да, сэр, – ответил свидетель.
– Это все, – с торжеством изрек Хедли.