Дело о туфельке магазинной воровки
Шрифт:
– Все ясно, – закатил глаза Сэмпсон, – вы собираетесь петь старую песенку, будто у вас потеря памяти, да?
– Это не вопрос, Сэмпсон, это открытое обвинение, – вмешался адвокат.
– Думаю, мистер Мейсон прав, – поддержал его доктор Гиффорд. – Учитывая обстоятельства, вы можете задавать моей пациентке вопросы, но ни в коем случае не должны с ней спорить и уж тем более издеваться над ней.
– Это алиби старо как мир, – ехидно заметил сержант Голкомб.
– Так уж получается, джентльмены, если
– Как вы думаете, сколько на это потребуется времени в данном случае? – саркастически поинтересовался Сэмпсон.
– Я не знаю, – пожал плечами врач. – Это зависит от многих факторов, на которые я не в силах повлиять.
– Это уж точно, – фыркнул Сэмпсон.
– Позвольте полюбопытствовать, доктор Гиффорд, – подал голос Мейсон, – есть ли что-то необычное в том, что миссис Брил после дорожного происшествия потеряла память?
– Нет, совсем ничего необычного, – твердо ответил доктор.
Сэмпсон вытащил из сумочки недовязанный свитер.
– Посмотрите сюда, миссис Брил, – сказал он. – Разве вы не можете узнать ваше собственное вязанье?
– Можно взглянуть поближе? – спросила миссис Брил.
Сэмпсон передал ей свитер.
– Я бы сказала, что кто-то очень хорошо вяжет, – заявила она, внимательно его осмотрев. – Кто бы это ни был, он настоящий мастер.
– Вы ведь вяжете, не так ли? – спросил Сэмпсон.
– Да.
– И считаете себя хорошей вязальщицей?
– У меня неплохо получается, – без ложной скромности кивнула миссис Брил.
– Вы узнаете свое вязанье?
– Нет.
– Вы хотите сказать, что это не ваше вязанье?
– Нет.
– Если бы вы вязали синий свитер примерно такого фасона, то связали бы его таким же образом?
– Думаю, так бы сделал любой человек, умеющий вязать.
– Это не ответ на мой вопрос. Вы бы связали его таким же образом?
– Думаю, да.
– И вы не признаетесь, что это ваше вязанье? – Сэмпсон уже начинал терять терпение.
– Нет. Не помню, чтобы я видела это когда-либо раньше, – сказала миссис Брил.
Сэмпсон обменялся взглядом с сержантом Голкомбом и вновь принялся рыться в сумочке.
– Хорошо, миссис Брил. Я собираюсь показать вам еще кое-что и надеюсь, что это освежит вашу память. – Он развернул папиросную бумагу, в которой были бриллианты. – Вы когда-нибудь видели эти драгоценности?
– Я не могу вам сказать, – ответила миссис Брил.
– Вы не можете сказать?
– Нет. Я не помню, чтобы видела их когда-нибудь. Но пока ко мне окончательно не вернется память, я не стану делать
– О нет, конечно же нет! – язвительно воскликнул Сэмпсон. – Вы ведь всеми силами стараетесь нам помочь, не так ли?
– Позвольте еще раз вам напомнить, мистер Сэмпсон, – вмешался доктор Гиффорд, – что эта женщина пережила сильнейшее нервное потрясение.
– Да, пожалуй, ей нужен психиатр, – снова не без сарказма откликнулся Сэмпсон. – Она кажется такой беззащитной!
– Как адвокат миссис Брил, я должен попросить вас, джентльмены, закончить этот допрос, и поскорее, – заявил Мейсон. – У вас есть к миссис Брил еще какие-то вопросы?
– Да, – сказал сержант Голкомб. – Миссис Брил, вы заходили в дом Остина Куленса, не так ли?
– Я не помню, – ответила миссис Брил.
– Вы ведь знали, где жил Остин Куленс?
– Я даже этого не могу вспомнить.
– Его адрес есть в записной книжке вашего брата, в его офисе, не правда ли?
– Вроде бы да… наверное… Дайте-ка подумать… Кажется, я отправляла на его адрес несколько писем… На бульвар Святого Руперта, если не ошибаюсь.
– Правильно. Так в какое время вы отправились туда прошлой ночью?
– Говорю же вам, я не знаю, ходила ли туда вообще.
– Вы вошли в дом, – продолжал сержант Голкомб. – Вошли без разрешения. Затем выкрутили одну из лампочек и положили в патрон медную монету, чтобы случилось короткое замыкание, когда Куленс придет домой и включит свет, не так ли?
– Понятия не имею, о чем вы таком говорите.
– Вы не помните, как делали все это?
– Конечно же нет. Я ведь уже сказала: последнее, что я помню, – это прощание с мистером Мейсоном в супермаркете.
– В таком случае, – с видом победителя заявил Голкомб, – раз уж вы не помните, где были и чем занимались, вы не можете с полной уверенностью заявлять, что не брали револьвер 38-го калибра и не стреляли в мистера Остина Куленса прошлым вечером около половины восьмого, не так ли?
– Конечно нет, – ответила миссис Брил. – Я не могу сказать, что я делала, и, следовательно, не могу сказать, чего я не делала. Может быть, я пыталась убить президента. Я могла бы взорвать поезд, снять деньги со счета в банке, выйти замуж. Повторяю: я не знаю, что делала и чего не делала.
– Тогда вы не станете отрицать, что убили Остина Куленса, ведь так?
– Я уж точно не помню, что убила Остина Куленса.
– Но вы ведь не станете отрицать, что могли это сделать?
– Я твердо знаю, что никогда никого не убивала до вчерашнего вечера, – ответила миссис Брил. – И у меня нет причин считать, что вчерашний вечер был каким-то особенным.
– Вы беспокоились за своего брата, не так ли?
– Не больше, чем обычно.
– Вы ведь знали, что он ушел в очередной запой?