Дело портсмутских злочинцев
Шрифт:
У «Невыносимой» имелось достаточно пространства, чтобы разместить его самого и случайного гостя, вооружение, кое-какое оборудование, недельные запасы и небольшую камбузную плиту. Местом ее обычной стоянки была излучина Иннер-Камбер в южной части портсмутской верфи, которую она покидала не только по личным делам своего владельца, но и по особым миссиям, поручаемым Хоару. Именно по этой причине Хоар и держал на борту только что разграбленное оружие.
Какое бы имя ни носила яхта в данный момент, Хоар почти всегда управлял ей в одиночку. Парусное вооружение её было своеобразным:
Хоар оборудовал яхту спорной новинкой — выдвижным килем, отягощенным свинцовыми пластинами. Будучи выдвинутым, этот киль уменьшал дрейф судна при курсах круто к ветру, а при подходе к мелким местам он поднимался, избегая таким образом повреждения о грунт. Длинный ящик, в котором гнездился поднятый киль, делил каюту пополам, но это не мешало Хоару, так как он служил опорой для продолговатого стола, по обеим сторонам которого размещались два рундука со спальными местами поверх них.
К четырем склянкам послеполуденной вахты [5] Хоар привел свое суденышко в Иннер-Камбер.
5
Четырнадцать часов.
Перед самым подходом к причалу Хоар привелся к ветру, чтобы остановить движение, взял бухту заранее скойланного троса и бросил его поджидающему швартовщику. Тот схватил его одной рукой и набросил огон троса на ближайшую пушку. То же самое они проделали с кормовым швартовым. Добавив шпринги и обтянув все концы к собственному удовлетворению, Хоар свернул грот и стаксель. Он запер люк, ведущий вниз, и сошел на берег по плавучим сходням, оставив «Невыносимую» лениво дремать под солнцем июньского вечера.
Она была здесь в полной безопасности, как и в любом другом подобном месте в Англии. Гилфорд, швартовщик и сторож, был трезв и бдителен, к тому же ему хорошо платила группа яхтсменов-любителей за то, что он охранял их любимые игрушки от мелких грабителей. Сам Хоар среди этих джентльменов был просто прихлебателем, ценимым больше за компетентность и учтивость, чем за глубину карманов или неясное происхождение.
Гилфорд приложил ладонь ко лбу:
— Здесь какой-то офицер спрашивал о вас, сэр. Сказал, будет ждать вас в «Якоре».
— Спасибо за предупреждение, — прошептал Хоар. — Мою девочку не помешало бы пополнить водой, если случится оказия, а? — Он протянул сторожу шиллинг.
— Непременно, сэр, — ответил Гилфорд.
Хоар вышел с территории верфи через охраняемые ворота, пересек булыжную мостовую Шор-Стрит и свернул направо к гостинице, в которой он снимал жилье.
На вывеске, расположенной над приоткрытой дверью, было нарисовано какое-то гигантское морское существо с выпученными глазами, готовое проглотить якорь, отданный охваченной паникой командой несомого ураганом
Если визитер Хоара был офицером, его следовало искать в уютном частном баре по правую руку от входа. Поправив шейный платок, Хоар направился туда. Увидев его, единственный посетитель бара встал и пошел ему навстречу.
— Мистер Хоар?
Произнесший эти слова был на полголовы ниже Хоара, но превосходил по весу на целый стоун. Жизнь раскрасила его во все основные цвета. Под заботливо уложенными пшенично-желтыми волосами сверкали ярко-синие глаза и красные как у омара щеки. До того, как кто-то или что-то сломало его орлиный нос, он, должно быть, разбил немало сердец прекрасного пола. Возможно, несколько щеголеватый для флотского, но, похоже, человек умелый.
— Бартоломей Хоар, к вашим услугам, сэр, — представился шепотом Хоар, пожимая протянутую ему руку. — С кем имею честь…?
— Питер Гладден, сэр, второй лейтенант, 22-пушечный «Фролик».
— Вы счастливчик, сэр. Я слышал много хорошего о вашем бриге.
— Это превосходное судно, без сомнения, сэр, — произнес мистер Гладден. — Но я побеспокоил вас не по служебным делам.
— Как насчет бокала вина, сэр? — добавил он.
Хоар улыбнулся и, усаживаясь в кресло, сложил свою длинную фигуру наподобие этих новомодных американских складных ножей.
— С удовольствием, мистер Гладден. Но настаиваю — угощаю я. В конце концов, я здесь живу, — засмеялся Хоар.
Одна его знакомая юная леди как-то так описала его тихий хриплый смех: звук, издаваемый котенком, который пытается задуть свечу.
— Дом предлагает превосходное канарское, — продолжил он. — Вы не против?
— С великим удовольствием, сэр, — отозвался Гладден.
Хоар вытащил боцманскую дудку и издал мелодичную трель.
— Иду, сэр, иду! — донеслось из соседней комнаты бодрое сопрано. — Только позвольте мне закончить с приготовлением сандвичей для вас и вашего гостя. Вам, разумеется, канарское, сэр?
Дудка прочирикала.
— А кофе?
Хоар взглянул вопросительно на своего гостя.
— Позже, пожалуй, — ответил тот.
Последовал более высокий тон. Хоар засунул дудку в карман.
— Как видите, мистер Гладден, — сказал он, — я хорошо вымуштровал персонал «Проглоченного якоря». — И продолжил: — Да, и надеюсь, вы простите мой неприглядный вид. Видите ли, я только что прибыл из Веймута. Матросские штаны на борту маленького суденышка удобнее, чем бриджи.
— Я наблюдал, как вы заходили в гавань, — сказал Гладден. — Странное вооружение, не так ли?
— Очень необычное, — согласился Хоар. — В 1801 году «Сивилла» заходила на Бермуды, и там я подсмотрел, как туземцы управляются со своими рабочими лодками. Меня потрясло, как легко и эффективно один человек справляется с таким вооружением. Так что, когда я купил свою яхту в позапрошлом году, я скопировал по памяти их парусное вооружение.
Он помолчал, чтобы передохнуть, и продолжил:
— С тех пор у меня не было причин для жалоб. Она держит круче к ветру, чем любое другое судно, которое я когда-либо видел.