Письмо – роман, жанр, коему не одерридеть.Нет такого места «нигде», только – «здесь».Роман – не дискурс как стиль, заметь,Роман – мы сами и есть.Мы сами – слова утраты, которые Себе кричитВзыскующий любви Бог.Мы – не морзянка, исчезающая в ночи,Мы – диалог.Заканчиваю. Прости! Не взыщи за многословный ответ,От которого (подпись, дата, прощай)Ещё серее, поди, твой невский рассвет,Стылее чай.
Михаилу Гаспарову
1
Жёлтый, книжный, облетает —Пястью лет – с осины лист.В ветре свиста не хватает:Умер
честный атеист.Внепартиен, необузен,Густоперчен, как центон,Тих, классичен, русск, внеруссен,По-еврейски умер он.И воскрес, весьма встревожен:Там, средь света и весны,Вдруг узнал, что в Царстве БожьемПереводы не нужны;Что единым, птичье-смычным,Светозарным языкомХоры ангелов синичьиРаспевают там о Том,Кто – не То, а Тот, КоторыйЕсть Искомый, Вся Всего,Переводами из ФораИ латынью пел Кого;И воспрял к сраженью снова(С Милым – рай и в неглиже!)Фехтовальщик Бога-Слова:Запись, выписка, туше.
2
У кого это (спросите – найдёте):Слово стало не текстом, но плотью(Прочитано в плотном тексте) – пальцем в небо!Текст и есть плоть (хлеба);Вот во плоти вероятностная тема:Внутри текста мы – энтимема:Раз в слезах, как в лучах, утром мое лицо,И в руке подрагивает копьецо,В восковой бочок просфоры наставленное упруго —Значит, вечной будет весна старшего, светлого друга!Логика вероятного, лошадка конникаАристотеля, скрытого платоника,Риторика вечности сей,Которую вам уж давно проиллюстрировал Алексей, —Беседуя по солнечным гравиям райского сада,Куда и мне бы, неучу, надо, —Полюбоваться на вас, подслушать издалека(При служении Ангелов) – а покаСлёзы, читают часы, частицы и вечная память,Чаша лучится гравированными боками,Хлеб и вино как животворящий Текст(Чтущий да ест!),Имя ваше, на белом камне, вплетено в акростих,И свет танцует, обнимает пылинки, не впитывая их.
На полях заметок В. В. Бибихина об А. Ф. Лосеве, изд. 2004 г
1
«Между прочим, у Гомера есть девять пониманий смерти» – и ниже, до конца с. 199
Казачья кровь, в кристальныйГеттингенский сосуд влита!Эак на Радаманта кивает,Миносу и тому не разобраться.Такие идей сонмы!(Скандал в тёмном семействе:Что обретают тени,Вкушая жертвенную идею? —Память о глубокогрядущем!)В аиде – жилищный кризис,И так и живёшь в библиотеке(Дом, в сиреневое окрашен,По сю сторону Ахеронта,Вывеска: «Свято-Эдемское подворье»).
2
«…распоряжался телом так, прямо» – с. 296
Так ум душонку в бой ведёт,Влечёт на крест, на эшафотОслизлой мзглы вопящий клуб,Анимулу – бичом вперёд;А сердце в мясо поддаёт(До фени телу) туп да туп.Июльский взламывая лёд,Взмывает символ и цветёт!(Хоть ворон вечен: «Невер, Марр!» —Но Прокла кто переведёт?)На крышку гроба сыпанётГудящей глины заступ, груб,В капусту квасит кости гнёт —Но нус горит, и обожжётСошедшихся умастить труп,И персть удобрит тучный жар.
3
«Он перешёл в католичество, считая, что православие бессильно и слабо, продалось власти. А католичество гордо и грозно, закрепилось на всех материках под единым руководством» – с. 187–188
Вернись, вернись! Оставь свой стройный райЗа восковой спиной.Запри свой дом, розарий размотайТрясущейся рукой,И с Авентина положи земной поклонВ соломенную даль,В поля подсолнухов, в копчёный мёд икон,В
смиренную печаль,Где копны русая София ворошитНа жнитвах серых лет,Где в светлой тьме, как в водах, сердце спит,Где тихий свет,Где сможешь быть, хотя не сможешь мочь,Где в глине деревеньСветла твоя Варфоломеевская ночьИ тих Михайлов день.
4
«Моя Церковь внутрь ушла» – с. 173
Маленький кравчий,Спросишь: «ОткудаСвобода такая?»Не тайно ль шепталиМы аллилуйюНочью в подушку,Под взором хищнымМойр красноглазых?Мёртвый для мира!О, тайный постригНожниц, стригущихНити судьбы!
Дитрих Бонхёффер
Между двумя посылами фраз:Взгляд через окно в сад. ПёсВзмывает за мячом,Он чёрен и грузен, глаза сияют, слюнаДрагоценна, к Господу он глассолаетВ экстазе! Прыжок пса на мигЗакрывает солнце – и снова.Как просто! Я знаю, о чём они говорят —Пес-креационист, верующий в славу мяча,И Бог; и язык не помеха.Язык и не существовал.Какая неловкость для секулярной теологии,Какая заминкаВ беседе за полуденным чаем!Хотя – аргумент ли это для вас, Дитрих,Уж наверное приготовившего для меняНечто существенное в этом как бы диспуте, —Самое важное, – ведь времениВряд ли у нас достало: такая весна, конец войны,Рейх повержен, столько конкретного дела,И вы так спешили быть гостем сегодня —Не прошло и двух часов после вашей казни.
«Капитанская дочка»: на жизнь и смерть патриарха Алексия II
розовый мальчик Гринёв…
Сергей Стратановский
Ныне отпущаешиПленника, но не раба твоего, ироде,Хотя не целованной ручкаЗемлистая, в мозге засохшем, тате, осталась твоя!(Бог уберег,Молвят одне, а другие:Карта легла! – ухмыляяся, скрипнут зубами).Хладен ты, век,Ветр оренбургских пустот!Ныне – по небуПуть на свободу тебе, ныне – ратями править,Ныне благословен верой и правдой служить.Но безнаказанной, нет, не уйдёт никакая свобода,И лыком под кожу,В гнойную строку вплетут бытописью, слизью гадючьей,Попомнят не разЗаячий вечный тулупчик тебе, офицер.
Иконостас
открыв банку морской капустыя туда постного масла добавила у вас не было такой возможностио. Павелчёрными линиями ламинарийвыложим у черты прибоя однусловно бы чёрную присыпанную набухающим берёзувеснунепрекращающийся мозгновый путь, весыновый векподнимет нас за власы:соловецкий лагерный заводлевашовская пустошьперечисление непустотнам не понять – ну что жимя «флоренский» в наш век —плывущее в пустоте:не вы воссоздателии не выи не вы.и не те.
Мать Мария Скобцова
попробуй детям Своим прикажи:«не высовывайтесь! там за стенойвизжит шальная трассирующая жизнь —не ходите за Мной!»вышивает мулинэ огненный парадиз:св.равенсбрюк воскресения пещьрусская птица-весна парижский карнизДух-Песнь-Вещьпопробуй удержи уговорами или крестом —поёт и поёт без спросу!попробуй погаси Своим великим постомеё вечную папиросу