День их возвращения

Андерсон Пол Уильям

Бык должен был бы пролететь мимо нее, вверх по склону к Ивару. Вместо этого, он нагнул голову и приготовился к нападению. Тройные рога сверкали, как сталь. Скакун Фраины попятился в панике. Бык был почти такой же, как стат, но сильнее и быстрее.

Только у одного Ивара было огнестрельное оружие, его винтовка; у других были копья.

–  Я-лава!
– скомандовал он своему скакуну, по хайсунски это означало "замри". Ивар приложил приклад к щеке и прицелился. Голая скала, красная пыль, разбросанные то там, то тут серо-зеленые кусты и одно единственное дерево рахаба резко выступало при свете полуденного Вергилия. Тени были пурпурные,

но небо казалось почти черным над голыми вершинами. Воздух был жарким, высасывающе сухим, беззвучным. Тишину нарушали только дробь копыт и человеческие крики.

"Если я не попаду в этого зверя, Фраина может погибнуть, - промелькнуло в голове у Ивара.
– Но бесполезно стрелять ему в горб. А в любое другое место очень трудно попасть на скорости и под таким углом, да и сама девушка находится на линии огня," - мысли мелькали, пока он целился. У него не было времени бояться.

Ружье зашипело. Пуля ушла со свистом. Скользкий бык подпрыгнул, замычал и свалился.

–  Рольф! Рольф! Рольф!
– распевала Фраина. Он поехал вниз к ней, гордый собой. Когда они спешились, она обняла юношу и приникла губами к его губам.

При всем его воодушевлении, это был целомудренный поцелуй; и все же у Ивара немного закружилась голова. К тому времени, когда он пришел в себя, подъехал Миккая и осмотрел добычу.

–  Хороший выстрел, Рольф!
– Улыбка белела на его тонком лице.
– Сегодня вечером мы попразднуем.

–  Мы заработали это, - засмеялась Фраина.
– Правда, иногда у людей отбирают то, что они заслужили.

–  Фокус в том, чтобы самому отобрать, - сказал Миккая.

Нежный взгляд Фраины упал на Ивара.

–  Или быть достаточно ловким, чтобы сохранить то, что ты был в силах заработать, - пробормотала она.

Сердце его забилось. Она была еще красивее, в этих шортах и блузке с лямочками вокруг шеи, облегавших ее стройное тело. На Миккае была просто набедренная повязка и скрещенные на плечах пояса для ножей, сумки и фляги. Их медная кожа с радостью впитывала в себя жаркие лучи солнца, было приятно снова почувствовать на себе тепло. Ивар тоже решил снять одеяние для пустыни: блузон, брюки, солнцезащитный козырек.

Плато, известное под названием "Дриар оф Айрокленд" (Мрак Железной Земли) было позади них. Не будет больше трудных переходов по каменистым

полям вокруг расщелин, где ничто не двигалось, кроме них и ветра, в пустыне не было жизни. Не будет больше жажды, когда воду надо беречь, пока не приготовят пишу, а утварь приходилось чистить песком; не будет больше холодных ночей, когда надо ставить палатки, чтобы животные остались живы.

Как всегда, переход напрягал нервы до предела. Ивар оценил мудрость короля, который наложил запрет на огнестрельное оружие. Без этого пара драк с ножами могла бы закончиться фатально. Но все-таки кочевникам нужно снять внутреннее напряжение, им необходимо было что-то, способное расшевелить иссушенные пустыней души. Эта первая успешная охота на восточном склоне Феррикских гор должна была здорово помочь.

И, хотя местность здесь была мрачная, худшее было уже позади. Вэйбрейский Поезд направлялся в долину Флоны, чтобы выйти, наконец, к самой реке, его прохладным зеленым берегам и веселым маленьким городкам, приютившимся на ласковых берегах к югу от Нова Рома. Хотя охотники смеялись слишком много и слишком пронзительно, когда разделывали скального быка, у Ивара и мысли не возникло, что было бы ниже достоинства Первенца присоединиться к ним.

Более

того, с ним была Фраина, они работали вместе… Знакомство их не было глубоким, для этого нужно время и усилия. Кроме того, несмотря на то, что она танцевала не слишком скромные танцы, она была застенчивой для тинеранской девушки. Но в остальном, его пребывание среди кочевников было сплошным удовольствием. "Я надеюсь, у меня есть честь, чтобы не соблазнить ее и не оставить потом плачущей, когда наконец, я уйду. (Я начинаю понимать, почему, несмотря на трудности, уходить отсюда будет очень тяжело). И Таня, конечно, нельзя забывать Таню.

А пока, позвольте мне наслаждаться близостью Фраины, пока можно. Она такая живая. Здесь все живое. Я никогда не знал, что могу чувствовать жизнь так полно и свободно, пока не стал кочевником".

Он сосредоточил внимание на своем занятии. Тяжелый острый нож проходил сквозь шкуру, мышцы, хрящи, даже через тонкие кости намного быстрее и легче, чем тонкие лезвия его товарищей. Ивар раздумывал, почему они не переймут модель северян, или, по крайней мере, добавят ее к своему набору инструментов. Но потом, следя, как хитро они работают, он решил, что его нож не подходит к их стилю.

Закончив разделку, мясо загрузили на статасов, и втроем они ушли отдохнуть у ручья, который привлек их добычу. Ручей образовал восхитительную прохладную чашу в изгибе скалы, в тени утеса. Перистая трава кланялась белым цветом над мшистым хомабрионом; копьеносцы отсвечивали ярким серебром. Поток прохладной воды журчал по камням, пока его не поглощала пустыня. Люди досыта напились, затем с удовольствием прислонились к утесу. Фраина села между мужчинами.

–  О-хо-хо, - вздохнул Миккая.
– Нет необходимости спешить. До Поезда буквально десять шагов, если мы поедем наперехват. Давайте расслабимся перед обедом.

–  Хорошая мысль, - сказал Ивар. Они с Фраиной обменялись улыбками.

Миккая потянулся через нее. Б руке у него были три скрученных бумажки, в которых были завернуты коричневые листья.

–  Закуришь?
– предложил он.

–  Что?
– спросил Ивар.
– Я думал, что вы, тинеранцы, не употребляете табак.

–  О-о, это марван.
– Увидев удивленный взгляд, Миккая объяснил.
– Никогда не слыхал о нем? Видимо, ваши люди не используют его. Это растение. Его сушат и курят. Имеет эффект, похожий на алкоголь. Я бы сказал, даже лучше, хотя признаю, его вкус оставляет желать лучшего. Неплохо бы еще и прекрасного виски в придачу.

–  Наркотик?
– Ивар был потрясен.

–  Ну, не так жестоко, Рольф. Только когда поджимает необходимость, когда ты вдали от Поезда, например, на охоте или в разведке.
– Миккая скорчил гримасу.
– Эти дикари слишком бесчеловечны. Когда у тебя масса друзей вокруг, ты защищен. Но когда остаешься один, нужно снять напряжение, от того, что одинок и смертен.

Никогда раньше Ивар не слышал, чтобы он признавался в слабости. Обычно Миккая был жизнерадостным. А когда в пустыне его настроение накалялось, он не хватался за сталь, а прибегал к помощи острого языка. Казалось, ему было легче, чем большинству его товарищей и не было нужды доказывать свою силу. Теперь же… "Ну, я признаю, что готов посочувствовать. Вся окружающая природа угнетает - даль и тишина. Нескончаемое моменто мори[Помни о смерти, лат. Прим. ред.]. Никогда не думал об этом раньше, там дома, но сейчас да. Если бы со мной не было Фраины, я мог бы соблазниться и испробовать этот наркотик".