День щекотуна
Шрифт:
Итак, из Тюмени свадебная процессия берет курс на запад!
– На Канары?!
– В Санкт-Петербург! Банкет состоится в императорском Зимнем дворце! А под дискотеку зарезервирована площадь Сенатская!.. Жених-то из местных! Сын Генерального шашлычникаСанкт-ПетербургаТрезора Собакошвили!
Над столицей же, граждане, свадьба пролетом!
– А нам-то - народу - в честь праздника будут деньги пролетом кидать?!
– Монеты с этакой высотищи очень травмоопасны!
– Ну пущай бы купюрами нас обкидали!
–
– Не упомина-ай всуе дья-явола, а то в бара-аний ро-ог сверну-у!
– пригрозил переполняемый агрессией напяливающий очки священнослужитель.
– Свернет и его ж муди заставит жевать! Ему это нравится! В кайф!
– подсуетился какой-то доброхот.
– Так это ж форменный самосуд!
– возмутился пританцовывающий на мусорном контейнере самозваный оратор, - Суд один - только божий!
– Ему, Господу, за всеми не уследить! Вот и такие сознательныевроде меня ему на Земле карать подсобляют!
– пояснил служитель религиозного культа...
Кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся. То оказался Аноним.
– Айда, Веня, куда шли - в гости ко мне, - пробормотал он, - Их до ночи не переслушаешь. А свадьба уже пролетела.Денег с неба точно не будет. А если и будут... Пока-а-а до земли допорхают с тако-ой верхотуры... Айда, дорогой.
– Айда, - согласился я, и мы двинулись в путь...
На каком-то этапе нашего зигзагообразного путешествия по дворам где-то сбоку восторженнопрооралось:
– Ка-а-аин(!!!), в рот тебе коньяк армянский! Одолжи, в рот те ватрушку, двести двадцать рублей!
– Да ради бога, - запуская заскорузлуюладонь в одежные недра,соблаговолил мой ужепрактически приятель, - Двести двадцать - не триста тридцать, Шырялыч.
– Оно так!
– согласилсянакануневышмыгнувший из подъезда с себе подобием женского пола отстойного облика бомжара, - С дающим грех спорить! А чего где-то только что шибко гудело? Аж весь подвал ходуном!
– Да тучаамерикосовскихстратегов прилетала побомбить Мавзолей!
– погнал пургу Аноним.
– И как?!
– воспылал неподдельным интересом Шырялыч, - Удачно? Жив ли Ильич?
– Да никак, - произнес дурогон, - Наши дэпээсники загнали транспорт на штрафстоянку, ободрали экипажи как липок, под задницы напинали и обратно пешедралом отправили. А Ильич как обычно: живее всех живых!
– Йе-ес!
– возликовал Шырялыч, - Я всегда говорил: "Россия - кру-у-уто-о! Россия - мощ-ща-а-а!"
– Б-буд-дем пох-хмелять-сь-ся?
– алчно взирая на зажатые в кулаке благоверного дензнаки, лениво поворочала языкомкудлатая, зловонная и заплывшая рожей до состояния нешуточно целлюлитной жопы неопределенного возрасташырялычевская оборванка.
– Будем-будем, Пипетка!
– возликовал Шырялыч.
– А на курево?
– яростно начесывая под подолом загаженной
– Курить вредно, принцесса, - отозвался Каин-Аноним, - От курения масса недугов случается!
– Т-ты м-мне х-хто-о?! Т-ты м-мой ф-фраер?!- сбросив задранный чуть ли не до пояса подол, психанула так называемая Пипетка, - С-своей л-лярве ук-казывай! А й-я л-лярва Ш-шырялыча! Ш-шырялыч, с-стряс-си-к с нево ж-живо на к-курев-во!
– Спасибо, конечно, уважаемый Каин!
– залебезил Шырялыч, - Извини, конечно, за Пипетину! Не в себе малость, конечно, баба после ночного корпоратива... Но-о-о, действительно... Не подкинешь ль еще? На пачку "Черноморканала"!..
Аноним подкинул, и мы, осыпаемыеиз уст облагодетельствованной зловонной парочки благодарностями и комплиментами, вновь двинулись в путь к анонимскому обиталищу...
– Вениамин, а ты, собственно говоря, каковски к бомжам-то относишься?
– лавируя меж мусорных баков, справился Аноним.
– Да никаковски, - не размазывая склизким по жидкому, не подогрел я интереса бомжевидного попутчика, - Не отношусь я к ним никоим образом. Не бомжую, а квартирно обеспеченно офицерю в МПАХе. Щекотун - моя должность, согласно кадровому реестру.
– Достойная, надо отметить, кормушка! МПАХ-то - это те не зачуханноеэФэСБэ, которое даже засугубо офигительную агентурную информацию платит довольно-такиотстойно!- прочувствованно отозвался Аноним, - Не плеснешь ли для куражу?
– обернулся он...
Я дважды наплескал в степенно подставляемый серебряный стопарь...
Мы, задорно покрякав, употребили крепучего "Сеновала" и вновь двинулись в заковыристый путь...
Я в очередной раз представил подвальное место предстоящего банкета и-и-и... Ошалел от грядущего!..
Однако ж, грядущее оказалосьгораздоохренительней моих душещипательных прогнозов!.. Вопреки наихудшим ожиданиям, мы приперлись к тонировано остекленной двери разукрашенной серпами с молотамисовковой довольно-таки симпатюлистой девяти- иль десятиэтажки! И я даже от сей неожиданности, прицокнув языком,восторженноахнул!..
– Нравится зданьице?
– с обыденностью в голосе поинтересовался Аноним.
– А то как?!
– восхищенно ответствовал я, - Этакое не может не нравиться!..
– Вот вам, Непруха Викторовна, за ваше круглосуточное бдение на молочишко, - выкладывая на стол седовласой консьержки нечто купюрное, вымолвил мойодномоментно и попутчик, и собутыльник.
– Балу-уете, Аноним Генрихович!
– резво сметая подношение со столешницы, залебезила старушенция, - Я ж вам по гроб жизни того... Отслужу-у-у! Здесь же не только на молочишко, а и на пятилитровку конкретно убойногокрепленогопивасика "Пузо"!