День щекотуна
Шрифт:
Устремив взгляды на без стука вошедшего, мы с Потнопаховой присмирели, и обе моируки стремглав вынырнули из-под распахнутой настежь сержантской рубахи...
– Ты чего-о это, офицерик, не за-аперся?
– взволнованно прошептала переспелая девица.
– Да... как-то из головы выпало, - прошептал я в оправдание.
– Светланка. Я чего хотел сказать-то?
– озадачился декан, - Короче... Отправляюсь с группойотчаянных парней на квартиру к генералу Чуваку. Предстоит натворитьнемало полезных дел!Имейте все ввиду, можем и допоздна не управиться. Так
– Ладно, Пал Палыч. Будем иметь ввиду, - с отрадой подтвердила понимание Потнопахова и тут же нашептала мне: - А чего его - козла пакостливого - терять-то? Кому он в манду сдался? Без него-то лучше лучшего...
– Что там, хитрованка, Снегопадовунашептываешь?
– произнес уже было вышедший в коридорподполкан.
– Затылком видит скотина, - шепнула мне Светланка и уже на полном голосе произнесла: - А чего мне, Пал Палыч, нашептывать-то? Шептунья я что ли какая-то?
– Ты не верь ей, Вениамин, - с сочувствием во взгляде обернулсядекан,- Грош цена ее целке! Она ее разве что через секонд-хенд на продажу не выставляла и в ломбард не закладывала!
О-о-ой ли-и?!
– поправляя под рубахой съехавшие с плеч лямки бюстгальтера, произнесла с обидой Потнопахова, - Да что-о вы говори-ите-е?!
– Ты, Снегопадов, торгуйся, - посоветовал Палыч, - За распечатывание ее фиктивной целки и гроша ломаного не давай! Зачем платить за то, чего не существует?!.. И за проституционные услугибольше пятисотки в час не отстегивай! Я имею ввиду в рублях, а не в баксах иль в евро...Это ее максимальный тариф. Она и от этого будет без ума...
– Во-от козе-ел!
– высказалась в закрывшуюся за Палычем дверьраздосадованнаяСветланка и тут же обернулась ко мне: - Ну чего(?), офицерик. Пять сотен в час... Как? Устроит?
– Ни гроша за душой, - солгал я, жалеючи нащупав в кармане дуэт из одолженной у Витькина пятисотрублевки и стодолларовки, отстегнутой генералом Чуваком за композицию иззачехленной в презерватив капустной кочерыжки и прицепившейся к ним увечной расчески.
– Ну.., иди тогда с богом, родимый, - отступилась прохиндейка, - А я покамест малость вздремну. Сла-авно притомил, спиночес...
Перешагивая через порог, я уловил сожалеючи озвученнуюСветланкой нелепицу:
– И почему-у я не це-елка?..
Послонявшись во самоуспокоение по пустынным коридорам,яна халявумалость подзарядил подсевший аккумулятор своего ручного протезачерез оголенную проводкупродажного памперсногоавтомата инаправил стопы к аудитории номер тринадцать, в коей загодя до начала учебного дня застолбил место на галерке своимфиолетовымнатуральной амораловой кожи ранцем...
Прижав наиболее чуткое левое ухо к дверной щели, я прислушался... Без малейшегонапрягаопознав голос доктора демагогических наук, члена-корреспондента Академии сомнительной фундаменталистики, профессора Кудыкия Никудыкиевича Офтальмологова,уяснил, что подслушиваю лекция по бытовойполитологии...
"...А я ему и так, и сяк: верни, мол, поллитровку и мою бабу подобру-поздорову!.. А он..." - распинался,
– Кудыкий Никудыкиевич!
– просунул я голову меж со скрипом приоткрытой мною дверной створкой и косяком.
– Ась?
– сверкнув толстенными очковыми линзами, обернулсябородатенький, богато фиксатый и без ветра шатающийся пожизненный холостяк, облаченный в истосковавшуюся по химчистке и утюгу серую костюмную тройку.
– Это я - старший лейтенант Снегопадов!
– представился я подслеповатому мэтру, - Ухожу на особо важное задание! Мне б ранец забрать!
– Ранец.., - призадумался профессор, - Ранец... Засранец... Ранец, засранец... Забирай, отстойный засранец, свой гребаныйранец!..
В иное время и в ином местезадиристыйпрофессор за этакий оскорбительный каламбурнепременно б схлопотал от меня знатную оплеуху!.. Но...
Ухватив горячо любимый ранец за лямки, я с завидным чувством собственного достоинства удалился из аудитории, мстительно пригрозивиз-завполне корректно прикрытой мноюдвери: "Это тебе, старый пердун, даром не пройдет"...
Правда, уже к выходу из учебного корпуса от былой озлобленности на бестактного Никудыкиевича не осталось и следа. Более того, его хамство по отношению ко мне показалось даже забавным!.. Недаром твердила мне покойница-мама: "Отходчив ты, Веня, на диво!Никакого злопамятства..."
Вприпрыжку заскочив в общагу с парадного входа, я чуть было не снес с ногвечно стоящую у всех на путитолстомясуювахтершу Марию.
– Э-это-о-о!., - усердно массируя ушибленный о мой лоб свой пестрящий фингальным спектром лобешник,простоналастрадательно морщаяся пострадавшая, - Слыхал(?), твоего дружка Витьку Витькина в каталажку уконтропупили!
– Слыхал!
– потираясвой ноющий лоб, ответил я и понуро зашагал к лестничному маршу.
– Како-ой же ты, Венька, твердоло-обый!
– изумилась вдогонку Мария...
Наскоро заморив червячка вялеными пресноводными червеедами, я переоблачился из мундира в фиолетовый тренировочный костюм, не забыв сменить замызганную протезную перчатку на свежую - парадную, радующую глазбелизной натуральной кожи высокогорного снегоеда...
С пятиминутку отвалявшись на кровати, я ощутил чувство вновь подкатывающего голода...
Перекусив сытным окорочком среднеазиатскогосвинопаса, для надежности вдоволь нахлебался сваренного на огородной бздике киселя и, закинув за плечо свой любимый фиолетовый рюкзак, подошел к настенному зеркалу; не показавшему, вопреки опасениям, даже и малейшего следа столкновения лбами с вахтершей Марией!
Однако, дабы абсолютно исключить риск повторного с ней травмоопасного контактирования, покинул здание через окно пустовавшей на тот момент педикюрной комнаты, спустившись наземь по пожарной лестнице...