Деньги, рынок, капитал. Краткая история экономики

Лэй Эндрю

Разница во взглядах между этими двумя экономистами распространялась и на их личную жизнь. Хайек отличался суровостью характера – его воспитывали эмоционально отстраненные родители в тот период, когда Австрия терпела поражения на поле боя и переживала экономический спад. Он был холодным и замкнутым человеком; по словам одного биографа, за всю жизнь у него было только трое близких друзей⁵.

Кейнс, напротив, был преисполнен веры в себя. Изучением экономики он занимался на досуге, а когда провалил экзамен, бодро заявил: «Я, очевидно, знал об экономике больше, чем мои экзаменаторы»⁶. Кейнс был коллекционером (он собирал полотна Пикассо, Ренуара и Матисса), а также инвестором и, по нынешним меркам, мультимиллионером. Он встречался

с женщинами и с мужчинами и вел дневники своих сексуальных приключений: в 1909 году в них записано 65 свиданий, в 1910 – 26, в 1911 – 93, и так далее⁷. Обладая открытостью мышления и либеральными взглядами, Кейнс легко завязывал дружбу; вместе с женой Лидией они входили в состав группы «Блумсбери» – неформального объединения английских писателей, художников и интеллектуалов. Также принадлежавшая к этой группе писательница Вирджиния Вулф писала, что Кейнс похож на «сытого тюленя» с «двойным подбородком, полными красными губами» и «маленькими глазками». Он был космополитом, оптимистичным и уверенным в себе, и эти качества помогли ему стать самым влиятельным экономистом начала ХХ века.

Разница взглядов Кейнса и Хайека хорошо показана в шуточной рэп-битве, которую сочинили видеопродюсер Джон Папола и экономист Расс Робертс. Припев звучит так:

Мы обсуждаем это уже целое столетие. [Кейнс] Я хочу управлять рынками, [Хайек] Я хочу, чтобы они были свободными. Существует цикл подъемов и спадов и веские причины его опасаться. [Хайек] Во всем виноваты низкие процентные ставки. [Кейнс] Нет, это все духи животных.

Кейнсианцы считали, что рецессия подобна стихийному бедствию – это удар, который может настигнуть любого. Современные политики в основном придерживаются кейнсианских взглядов (хотя мы расходимся во мнениях относительно того, насколько широкой должна быть реакция правительства на экономические потрясения). Один критик Хайека утверждал, что его понимание рецессии «не имеет никакой связи с действительностью – все равно что отказывать в одеяле и кружке горячего напитка пьянице, упавшему в ледяной пруд, на том основании, что его изначальной проблемой был перегрев организма»⁸. Но влияние Хайека в сегодняшней экономике обусловлено не столько его взглядами на управление деловым циклом, сколько его работой о «невидимой руке» рынка, в которой он описывает процесс спонтанного возникновения порядка на свободном рынке, где все люди преследуют собственные цели и интересы.

Депрессию 1930-х годов называют Великой депрессией в том числе и потому, что она длилась так долго. Вместо того чтобы прислушаться к Кейнсу, некоторые страны начали проводить политику жесткой экономии, сокращая государственные бюджеты в условиях экономического спада. Согласно одному исследованию, в 1939 году – через 10 лет после краха фондового рынка – безработица в Бельгии, Канаде, Дании, Нидерландах, Норвегии и Великобритании превышала 10 %⁹. Во многих домохозяйствах доходы после инфляции в 1939 году были ниже, чем десятью годами ранее.

Одним из факторов, способствовавших затягиванию Великой депрессии, был отказ от открытости. В 1930 году американские республиканцы Рид Смут и Уиллис Хоули сообща предложили закон о повышении пошлин более чем на 20 000 сельскохозяйственных и промышленных импортных товаров. После этого, демонстрируя общую для своей профессии приверженность свободной торговле, 1028 экономистов написали открытое письмо, в котором призвали президента Герберта Гувера наложить вето на Закон о тарифах Смута – Хоули. Демонстрируя привычку политиков игнорировать мнение экономистов в вопросах торговли, президент подписал этот закон.

Повышение пошлин нанесло ущерб многим фирмам в США, поскольку привело к повышению цен на используемые ими ресурсы. Под удар попали сотни видов автомобильных запчастей, что сильно навредило автомобильной промышленности. Пошлины на шерстяную ветошь выросли более чем

вдвое, что нанесло ущерб производителям текстиля, которые использовали ее для изготовления дешевой одежды¹⁰. Другие страны отреагировали введением новых собственных пошлин¹¹. Повышение тарифов на автомобили во Франции практически закрыло французский рынок для американских автомобилей средней ценовой категории. Испания подняла пошлины на многие поставляемые из США товары, включая швейные машины, бритвенные лезвия и шины. Канада также повысила тарифы и ввела «антидемпинговые» пошлины.

В годы после окончания Первой мировой войны также ужесточились законы об иммиграции¹². Канада запретила въезд из ряда стран, против которых она воевала. Конгресс США принял иммиграционные ограничения, фактически полностью перекрывшие приток мигрантов из Азии и сократившие национальные квоты на въезд для других стран. В 1930-х годах были приняты еще более суровые меры. Австралия установила иммиграционный сбор, эквивалентный 1/4 средней годовой заработной платы. Таиланд ввел проверку грамотности и дорогостоящий вид на жительство. Новая Зеландия полностью закрыла свой Департамент иммиграции. В этот период миграция из Европы была ниже, чем в середине XIX века.

Великая депрессия также привела к значительному замедлению международных потоков капитала. В предыдущие десятилетия инвестиции перетекали из стран с высоким доходом в страны с низким доходом в погоне за более высокой доходностью и часто вслед за потоками мигрантов. Теперь приток иностранных инвестиций сократился, и внутренний спрос на них упал. От Вьетнама до Бразилии волна иностранных инвестиций, поднявшаяся в первые три десятилетия века, в 1930-х годах, начала опадать¹³.

Вместе с тем Великая депрессия помогла создать политические условия для прогрессивных реформ. Одним из главных архитекторов этих реформ была правозащитница Фрэнсис Перкинс. В начале своей карьеры Перкинс стала свидетельницей пожара на фабрике Triangle Shirtwaist в Нью-Йорке, во время которого погибли 146 рабочих (большинство из них молодые женщины-мигрантки), поскольку все выходы из здания фабрики были перекрыты, чтобы помешать самовольным отлучкам в рабочее время. Этот опыт побудил Перкинс устроиться на работу в администрацию Нью-Йорка, где она выступала за повышение безопасности рабочих мест и ограничение максимального количества рабочих часов для женщин и детей.

В 1933 году новоизбранный президент Франклин Д. Рузвельт назначил Фрэнсис Перкинс министром труда США, и она стала первой женщиной, занявшей пост в кабинете министров. Перкинс участвовала в разработке Закона о социальном обеспечении США, ставшего важной частью «Нового курса» Рузвельта. Принятая в 1935 году система социального обеспечения предусматривала прямые выплаты пожилым людям, и благодаря ей в последующие десятилетия бедность среди пожилых резко сократилась. Хотя система соцобеспечения финансировалась за счет налогов с заработной платы, она позволяла людям получать больше, чем они вкладывали. Первый ежемесячный бенефициар этой системы, школьная учительница из Вермонта Ида Фуллер, начала получать пособие в 1940 году, когда вышла на пенсию, уплатив в виде налога на социальное обеспечение $25. Фуллер дожила до 100 лет, получив в общей сложности $22 889. С учетом инфляции ее пособие превышало уплаченные ею налоги более чем в 200 раз.

Президент Рузвельт подписывает Закон о социальном обеспечении в присутствии Фрэнсис Перкинс, 1935 год

В 1930-х годах также наблюдался значительный прогресс во взглядах экономистов на недостатки рынка. Особенно важную роль здесь сыграла Джоан Робинсон. Робинсон выросла в семье, ценившей свободомыслие и нонконформизм, и в 1931 году поступила в Кембриджский университет. Пока Кейнс доминировал в тогдашней макроэкономике, Робинсон сосредоточила свое внимание на микроэкономике и занялась проверкой некоторых выводов Альфреда Маршалла.