Деньги, рынок, капитал. Краткая история экономики

Лэй Эндрю

Кроме того, экономисты все больше признают роль налоговых гаваней (офшоров) в потакании коррупции. Хищение средств 1MDB стало возможным благодаря банковским счетам, открытым на Британских Виргинских островах. «Панамское досье», «Архив Пандоры», «Люксликс» и другие разоблачения продемонстрировали, что налоговыми гаванями широко пользуются наркобароны, диктаторы и отмыватели денег, а также ультрабогатые люди. По одной из оценок, четыре из каждых пяти долларов на офшорных счетах находятся там в нарушение налогового законодательства других стран¹⁵. Экономическое исследование масштаба проблемы помогло оказать давление на налоговые гавани,

заставив их делиться информацией с налоговыми ведомствами по всему миру.

Программа «Налоговые инспекторы без границ» позволяет странам с низкими доходами обратиться за помощью к специалистам, которые проводят тщательные проверки, в некоторых случаях приносящие налоговую прибыль, в 100 раз превышающую затраты на оплату труда аудиторов. Еще одно полезное явление – концепция одиозного долга, в рамках которой мировое сообщество соглашается рассматривать деньги, выданные диктатору, не как подлинную ссуду правительству, а как личный заём¹⁶. Концепция одиозного долга призвана изменить стимулы для кредиторов. Если банк знает, что кредит, выданный диктатору на покупку оружия, будет аннулирован в случае установления в стране демократии, он может дважды подумать, прежде чем выдавать эти деньги. В свою очередь, это может помочь лишить средств диктаторов.

С возобновлением экономического роста после финансового кризиса ко многим пришло устойчивое понимание, что иногда заявления мировых финансовых менеджеров ничего не стоят. В одном примере исследователи изучили 43 компании, упомянутые в книге Тома Питерса и Роберта Уотермана «В поисках совершенства», и обнаружили, что всего два года спустя почти треть этих компаний испытывала серьезные финансовые затруднения¹⁷. Фирмы, попавшие в самую влиятельную книгу о бизнесе своего времени, оказались далеко не самыми успешными. В другом примере шестилетняя шимпанзе Рейвен, которая случайным образом выбирала акции, бросая в список дартс, превзошла 99 % профессиональных брокеров с Уолл-стрит¹⁸.

Большой вопрос для управляющих фондами заключается в том, смогут ли они превзойти средние показатели рынка акций. Согласно недавнему отчету, 65 % активно управляемых фондов акций США в течение года отстают от рынка акций¹⁹. Другими словами, в течение года около двух третей активно управляемых фондов, как правило, растут медленнее, чем средние показатели рынка акций. За пять лет доля отстающих увеличивается до 88 %. За 10 лет от рынка акций будут отставать 92 % управляемых фондов.

Проблема не в том, что эти финансовые менеджеры глупы, а в том, что победить на рынке акций, как предсказывает экономическая теория, крайне сложно. Принимая решение о покупке или продаже акций, аналитики тщательно изучают каждую крупицу информации, чтобы составить представление о продукте, управляющей команде и условиях рынка. Известно, что аналитики рынка акций с помощью спутниковых снимков подсчитывают количество автомобилей на парковках, чтобы оценить розничный спрос, и изучают долгосрочные прогнозы погоды, чтобы прогнозировать урожайность сельскохозяйственных культур. Алгоритмы торгов запрограммированы на выявление ничтожно малой разницы цен на разных рынках и способны в течение миллисекунд сыграть на этой разнице.

Базовый принцип работы рынка акций совпадает с гипотезой эффективного рынка, согласно которой цена акции отражает всю общедоступную информацию о ней. Поскольку торговля на основе инсайдерской информации является незаконной, большинство фондов активного управления, а также большинство

индивидуальных трейдеров не могут выйти на рынке акций за пределы средней доходности. Как любят говорить экономисты, вам крайне редко удается найти на тротуаре 20-долларовую купюру – в основном потому, что до вас ее уже поднял кто-то другой.

Все более популярной альтернативой фондам активного управления становится индексный фонд. Индексный фонд просто объединяет компании на рынке акций пропорционально размеру их рынка. Например, индексный фонд S&P 500 сегодня включает около 7 % Apple, 1 % Chevron, 0,1 % FedEx и пропорциональную долю других 497 компаний в индексе. Доходность индексного фонда рассчитывается сообразно индексу акций, который он отслеживает, за вычетом менеджерской комиссии. Поскольку отслеживание индекса – достаточно тривиальное занятие, комиссия индексных фондов может быть намного ниже, чем у фондов активного управления, которые платят биржевым маклерам за выбор своих инвестиций.

Когда основатель Vanguard Джек Богл в 1975 году создал индексный фонд, критики высмеяли его, назвав этот проект «безумие Богла». Но с наступлением 2010-х годов не замечать индексные фонды было уже невозможно. По одной из оценок, в 2011 году эти пассивные инвесторы контролировали ¹/₅ рынка акций США (а в следующие 10 лет эта доля выросла до ²/₅)²⁰. Один из тройки крупнейших индексных инвесторов – Vanguard, BlackRock и State Street – является крупнейшим акционером ⁹/₁₀ компаний индекса S&P 500²¹.

Экономисты спорят о многих вопросах, но опрос более 40 ведущих экономистов (включая нескольких лауреатов Нобелевской премии) не обнаружил ни одного, который не согласился бы с утверждением, что инвесторы получают больше выгоды от инвестирования в индексные фонды²². Как ни поразительно, в поддержку индексных фондов высказался даже Уоррен Баффет, который, являясь активным инвестором, тем не менее считает, что большинству людей лучше вкладывать деньги в недорогие индексные фонды. «Если когда-нибудь решат воздвигнуть статую в честь человека, который больше всего сделал для американских инвесторов, – писал Баффет своим акционерам в 2017 году, – то это, безусловно, должен быть Джек Богл».

Во всем мире в 2010-х годах можно было наблюдать, как беспрецедентные объемы денег ищут инвестиционные возможности. От канадских пенсионных фондов до китайских семей с крупными сбережениями, глобальный избыток накоплений начал снижать процентные ставки. Ларри Саммерс из Гарварда предупредил, что мир, возможно, вступает в период «вековой стагнации», сопровождающейся снижением производительности и экономического роста. Тайлер Коуэн из Университета Джорджа Мейсона отметил, что по сравнению с революционными прорывами ХХ века в области массового образования, массовой миграции, электрификации и транспорта экономические выгоды от компьютеризации и смартфонов оказались относительно скромными²³. Интернет-инновации, такие как Википедия, YouTube и Google, порадовали любознательных интеллектуалов, но не оказали заметного влияния на производительность. Впрочем, существует и более оптимистичная точка зрения: возможно, влияние вычислительных мощностей на производительность проявится через несколько десятков лет после появления инновации – как это было ранее с угольной энергетикой и электричеством.