Деревенщина в Пекине 2
Шрифт:
Двое полицейских решительно заходят в ванную и поднимают У Цзяньго на ноги, заламывая руки за спину. Вода продолжает стекать с его некогда идеальной прически на дорогой костюм. Его волокут в комнату и направляются к выходу.
— Куда вы меня тащите?! — голос мажора срывается на визг. — Я племянник!.. — он называет фамилию. — Один звонок и вас в порошок сотрут! Руки уберите! Мы просто пришли поговорить, все всё не так поняли. Вы этому старому маразматику верите? Приведите парней в чувство, они вам расскажут, как было!
Правоохранители обмениваются настороженными взглядами,
Отряхивая руки, подхожу ближе:
— Я ему не разрешал входить, он ворвался силой, — кивок на лежащую горизонтально дверь. — Тому есть четыре независимых свидетеля, одна из которых вообще иностранка — в Китае никаким боком, лицо незаинтересованное. Все они подтвердят, что имело место нападение на несовершеннолетнего. Кстати, — поднят вверх указательный палец. — Эти двое пришли вместе с ним, — кивок под ноги, где спортсменами занимаются другие полицейские. — В случае судебного разбирательства, а я всё больше к нему склоняюсь, не думаю, что родственник-прокурор вывезет.
Есть и ещё достаточно очевидные козыри, но их пока не выкладываю.
Патрульные морщатся — связываться ни с одной из сторон им предсказуемо не хочется.
Я коротко задумываюсь, как лучше поступить. Такие, как У Цзяньго, ничего не забывают — видно по лицу. Особенно если спустить текущую ситуацию на тормозах. Земля круглая, мало ли как оно повернется.
Склоняюсь к тому, что надо в любом случае надавить на троицу по закону — купировать любые интересные мысли на тему реванша.
— Я хочу подать заявление, — чётко выговариваю в следующую секунду.
На лицах полицейских синхронно проступает досада.
— У нас сегодня следователя нет на выезд, только дежурный. Разве что в понедельник, — ближайший человек в форме опускает взгляд в пол.
— К тому же вы несовершеннолетний, — подключается второй.
В глазах оставшиеся пары зажигается робкий энтузиазм.
— Дело можно открыть либо в отношении, либо по факту, — Бай Лу делает шаг вперёд и становится между мной и правоохранителями. — Не нужно изображать сложности там, где их нет. Открывайте по факту! Для этого заявления не требуется. Нападение на несовершеннолетнего, — она ведёт рукой вокруг, — дееспособных свидетелей хватает, айди вы только что у всех проверили. Вас нужно учить работать? В других аналогичных ситуациях вы как поступаете?
Полицейские молча и задумчиво смотрят на меня.
— Допустим, перед вами несовершеннолетняя девочка, произошло преступление против её половой неприкосновенности, — черты лица модели каменеют. — Факт противозаконного действия подтверждается её внешним видом, косвенными уликами на месте происшествия и вашей личной субъективной оценкой. Законных представителей пострадавшей в лице родителей рядом нет — ну так случилось. Но зато вы, полиция Пекина, прибыли вовремя и всех застали на горячем! Ей вы тоже скажете, приходи в понедельник? Вместе с родителями? — Бай Лу обманчиво спокойно наклоняет голову к плечу. — Ваши видеофиксаторы работают? Они же и разговор пишут? — она вытягивает палец в направлении ближайшей наплечной камеры.
Полицейские
Точно. Просто не хотели связываться с прокуратурой, надеялись, само рассосётся за выходные: все живы, зачем напрягаться ради дворняги-меня.
— Знаете, я чуть на других этажах плаваю и на в моём уровне таких приколов, как сейчас в вашем исполнении, ещё не было, — продолжает Бай Лу, чей голос начинает пронзительно звенеть. — Вас воспитывать и воспитывать. Нужен его законный представитель?! Без проблем, я буду! По документам оформлю со скоростью звука, верите?
Она поворачивается к тому, который сканировал её айди-карту:
— Вы вообще меня насколько глубоко пробивали? Знаете, кто я такая? По фамилии в директорию дальше ходили или просто вид сделали? — она снова протягивает документ. — Делайте ещё раз, НОРМАЛЬНО. Этот парень со мной.
Служитель закона сканирует повторно, после чего здорово озадачивается.
Старший патрульный промаргивается, словно сбрасывает наваждение:
— Не нужно нами руководить!
— СМИР-Р-РНО! СМОТРЕТЬ МНЕ В ГЛАЗА! — рычит Бай Лу, разрывая шаблон абсолютно у всех присутствующих (так с полицией в Китае не общаются). — Будет всякая перхоть из-под ногтей мне закон трактовать! Я налогоплательщик! И плачу ВАМ зарплату из своего кармана, чтобы вы защищали! А не отлынивали трусливо!
Впрочем, женщинам в Поднебесной прощается больше почти в любой ситуации, тоже факт.
Дальше всё идёт как по маслу. Следователь прибывает в общежитие с удивительной скоростью, старательно просматривает записи с камер наблюдения, тщательно опрашивает меня и свидетелей. Причём нашёлся не только следователь, но и переводчик для вьетнамки.
Полицейские сначала уводят пришедших в сознание, но всё ещё пошатывающихся мордоворотов вниз, затем возвращаются за У Цзяньго. Его лицо искажено злобой:
— Посмотрим, что дальше, — роняет он через плечо от дверей.
Бай Лу выстреливает вперёд рукой, хватая меня за плечо и не давая ответить:
— Есть ещё место на земле, где бедный равен богатому, умный — идиоту, а президент концерна — уборщице. В этом месте даже член ЦК ничем не отличается от нелегального вьетнамского иммигранта!
Интересно, в чей огород камень. Или это для иллюстрации, без параллелей?
Кстати, полицейские снова как по команде напряглись и замерли.
— Что за место? — мрачно интересуется До Тхи Чанг на ломаном, но узнаваемом жонг-гуо.
— Уголовный суд Китайской Народной Республики.
В комнате виснет тишина, нарушаемая скрипом ручки следователя — он вздохнул и сейчас заполняет протокол допроса Ли Джу. От показаний против своего кузена та не уклонилась, уже говорит о многом.
— Как закончим, звони родителям, — Бай Лу выдыхает и поворачивается ко мне. — На тему процедур не парься, найдём нотариуса в этом вашем Хэйлунцзяне через Палату, кто и сегодня работает.
Там же, через некоторое время.