Дерево ангелов
Шрифт:
Море под восходящим солнцем алело кровью. На Западном пирсе, там, где кончалась площадь, велись строительные работы. Нина быстро зашагала по приморскому бульвару. Резкий утренний бриз норовил сорвать с нее шляпку.
— Куда так торопишься, красавица! — окликнул ее какой-то старик с собакой. — Подожди, кто умеет ждать, к тому все приходит само.
Но она прошла мимо, не оглядываясь, и вышла на деревянный настил Дворцового пирса. Ветер здесь был сильнее, по морю бежали барашки. Вдоль перил мальчишки и старики в молчании удили рыбу.
Дойдя до конца пирса, Нина повернулась спиной к ветру и разорвала бумажку на маленькие клочки. Потом она шагнула к самому краю и вытянула руки вперед —
— Держи! — Женщина, сидящая рядом с ведром, протянула ей голубоватую скумбрию на окровавленном листе газеты. — Бери, бери. И смотри, стой на своем. Как бы тебя ни отговаривали, не сдавайся.
— Спасибо! — Когда их пальцы соприкоснулись, сердце Нины захлестнул восторг. — Вы очень добры.
Подходя к дому, Нина увидела, как на крыльцо поднимается Сюзан, и представила, каким взглядом смерит ее прислуга. «Вы что же, и дома не ночевали, мадам?»
Она смеялась про себя, вспоминая рыбачку. Неважно, что подумает Сюзан или кто-то еще, она просто бросит жакет и рыбину на стол в холле и вернется наверх к мужу.
Однако когда она вошла в холл, Сюзан не выразила ни малейшего удивления.
— Читали газеты? — Она в волнении бросилась ей навстречу. — В городе все уже кричат об этом. Германия объявила войну России, и говорят, это значит, что и нам придется воевать. Войны не миновать!..
Глава девятая
Брайтон, 1917
Война кончится через шесть месяцев. Так поначалу говорили многие, но все вышло иначе.
«На дворе весна 1917-го, и Брайтон битком набит представителями большинства королевских и аристократических домов Европы, а также членами семей крупнейших финансистов и промышленников — не говоря уже об известных и (чего греха таить) неизвестных представителях артистической братии. Как следствие, даже в зимнее время традиционные воскресные гуляния на приморском бульваре поражают и приводят в восторг тех, кто приехал в наш город из мест, более пострадавших от войны. «Здесь, — говорят они, — сохранился дух Довоенного Времени». И они правы. В Брайтоне нашли себе пристанище не только тысячи людей, сорванные с места войной, но и память о том, какой была жизнь до войны, и надежда на то, что эта жизнь вернется. Поэтому неудивительно, что на Новый год нас почтила своим присутствием не только королева Александра, но и принцессы Луиза и Мод. А в настоящий момент у нас пребывает не кто иной, как миссис Б. С., вместе со своим сыном — солдатом. В воскресенье утром ее видели в роскошных мехах, надетых поверх платья, прелестный цвет которого напоминает…»
«Это что — шутка?» — спросил Ричард в свой прошлый приезд, увидев в «Брайтонском вестнике» статью под заголовком «Тяжелая артиллерия брайтонских модниц». Сегодня Ричард снова приезжает в отпуск. Он не был дома почти целый год.
Нина продолжала листать газету, но событиям в России была посвящена одна-единственная заметка на второй странице. В ней говорилось, что в России очень многие считают, что царь самолично отдал приказ войскам открыть огонь по мирной толпе в Петрограде; сейчас царская семья будто бы находится в своей резиденции в Царском Селе.
Странно было читать о событиях в России, находясь так далеко от нее, и, как ни странно, отсюда, из этого далёка, происходящее на родине казалось неизбежным. Неизбежно, что женщины выходят на улицы, требуя хлеба, а завтра
В дверь спальни постучали.
— Мадам!
— Да, Маргарет.
— Я начала чистить камин в малой гостиной, как вы велели, но дымоход засорился. Придется звать трубочиста.
Нина взглянула на свои часики — восемь.
— Сейчас спущусь.
Когда Маргарет ушла, Нина тщательно заколола волосы. Попозже она отправится по магазинам и постарается раздобыть что-нибудь вкусное на ужин, а когда вернется, проверит, чтобы в доме был порядок и чистота, хотя, конечно, такому порядку, как у Дарьи Федоровны, не бывать… Что с Дарьей, где она — было неизвестно; после того, первого письма тетя Лена больше не получала никаких вестей, да и от самой Елены письма теперь приходили все реже: почтовая система в России была на грани развала. Елена и ее семья сильно пострадали в войну. Дядя Леша выжил после серьезного штыкового ранения, но потом умер от лихорадки на Украине, в городе Ровно, а жених Мирны Марк лишился в результате обморожения пальцев на правой ноге и двух на руке. Два месяца назад Катя все-таки получила письмо от тети, в котором Елена писала, что они с Татьяной, Мирной и Марком собираются перебраться в Финляндию. Скорее всего сейчас они уже там, вдали от бурь, меняющих лицо России. Со дня Нининого побега Елена ни разу не виделась с отцом, но слышала, что его уволили после ранения со службы и он вернулся в имение, а больница невероятно разрослась за счет раненых солдат.
Маргарет в малой гостиной, стоя на четвереньках, заглядывала в дымоход.
— Там птичье гнездо, — сказала она. — Как пить дать.
В последний раз, когда Нина растапливала камин, тяга была плоховата, но с дымоходом все вроде было в порядке. Маргарет обожает делать из всего проблему.
— Дай-ка я гляну…
Подобрав юбку, она присела на корточки перед камином.
— А насчет трубочиста, мадам… раньше, чем недели через две, вряд ли его дождешься.
— Не нужен никакой трубочист. А вот мне потребуется фартук и побольше старых газет. — Именно, это всегда велела принести мама.
Маргарет нехотя принесла ворох газет, Нина скомкала их в плотные шары и, завернув рукава, стала пихать их один за другим в дымоход. Затем подожгла. Послышалось тихое потрескивание.
— Ну вот, — сказала Нина. — Скоро труба прочистится.
Спустя какое-то время Маргарет задубасила в дверь гостиной:
— Идемте скорей!
Уже сбегая по лестнице, Нина услышала гудение; когда она вошла в малую гостиную, гудение превратилось в рев. Еще с порога на нее дохнуло жаром, хотя — и это казалось каким-то зловещим чудом — в камине не было видно пламени. В углу над камином, за часами, кусок обоев отстал от стены и завивался трубочкой, а сама стена, казалось, исходит мелкой дрожью.
Маргарет вытаращила глаза. Нина прошла мимо нее в середину комнаты. Здесь было жарко, как в парильне. В очаге виднелось что-то белое, неопределенной формы, совсем не похожее на птичье гнездо. На глазах у Нины сверху шлепнулась еще одна такая же глыба. Невероятно, но это были раскаленные добела кирпичи! Развернувшись, Нина отпихнула Маргарет с дороги, пробежала к входной двери и выскочила по ступенькам на тротуар. Из трубы валили клубы черного дыма.
— Эй, хозяйка, не пора ли звать пожарников! — засмеялся какой-то прохожий, и Нина не смогла сдержать улыбку, настолько это было изумительно — мрачный столб дыма, расходящийся кольцами в свинцово-сером небе.