Дерево ангелов
Шрифт:
Вся обстановка маленькой комнаты состояла из узкой металлической кровати, голой, без матраса, дешевого туалетного столика, верхние ящики которого были выдвинуты и пусты, и стула. На стенах — розовые обои в пятнах, пол — без ковра. Что-то в этой комнате было не так, но Нина не сразу сообразила, в чем дело: здесь не было окна. Большую комнату разделили перегородкой на две маленьких.
Она заставила себя снова посмотреть на кровать. «Вот тут он умер, — сказала она себе, — на этой самой кровати». Но эти слова никак не соединялись с комнатой. Нина была здесь, но она не могла представить себе, что здесь когда-то был
— Мерзость! — произнесла Нина вслух, как бы пробуя это слово на вкус, и оно гулко отдалось от голых стен. — Какая мерзость!
И вдруг всхлипнула, представив, как держит Ричарда в объятиях и закрывает ладонями его рану. «Ты не умрешь, — целует она его в лицо. — Я не дам тебе умереть!..»
— Нате. — Миссис Тейлор протянула Нине, сидящей в кресле, рюмку. — Смелей, не отравитесь.
Это был чистый виски, и он огнем обжег Нине горло.
— Я пыталась остановить вас, — произнесла миссис Тейлор безразличным тоном. — Потому что все это бесполезно, разве не так?
— Все случилось из-за меня, я во всем виновата…
— А разве не все мы виноваты? На всех на нас столько вины, что вовек не отмоешься. Ну, теперь, когда вы здесь побывали, вам должно полегчать — настрадались вволю. — Она присела на металлический край кровати и сложила руки на коленях. — Они к нам уже не вернутся. Они ушли навсегда, и с этим ничего не поделаешь.
Нина проглотила еще немного виски.
— Домовладелец меня выгоняет, — продолжала миссис Тейлор. — Дал мне неделю сроку. Больше платить я не могу. Все жильцы поразбежались, и хоть бы кто-нибудь из них не задолжал! Это полицейские их разогнали, налетели как бешеные собаки, вышибли парадную дверь и с нашими ребятами совсем не церемонились — кое-кого даже поколотили. Один парень, я уж думала, останется без глаза. Хозяин, чтоб ему пусто было, сказал, что за дверь отвечаю я и что он запишет ее на мой счет.
— Эдди Холмс, — сказала Нина. — Что он собой представляет?
— Безобидный, кроткий малый. Эдди — слабоумный.
— А Джимми Рид?
Миссис Тейлор фыркнула:
— Джимми — полная противоположность Эдди. У Джимми злая душа.
— И к тому же лживая, — кивнула Нина. — Я права?
В глазах женщины появилось задумчивое выражение.
— Пожалуй, — ответила она наконец.
Нина поставила рюмку и достала кошелек.
— Это на дверь и еще немного.
Идя к выходу, Нина увидела темноволосую девочку, которая была на фотографии в гостиной; она сидела на пороге кухни с чумазой куклой на коленях. Мать пихнула ее носком туфли, и девочка угрюмо подвинулась, пропуская Нину.
Глава восемнадцатая
Ночь за ночью сон бежал от Нины. Она металась в постели, заново переживая последний вечер с Ричардом и воображая, насколько все могло бы быть иначе. Если бы только она не сказала ему, что собирается написать Гарри! Или, раз уж сказала, то отшутилась бы, не позволив возникнуть спору.
— И в маминой смерти, — прошептала она своему отражению в зеркале. — Потому что родись ты мальчиком, отцу было бы достаточно одного ребенка.
Катя писала: «Твои новости настолько ужасны, что я выбежала в сад и стала, как полоумная, горстями швырять в стену гравий и кричать: «Почему мы?» Чем провинилась наша семья, чем заслужила столько горя… А ты, Нина, и подавно невинна: ты, в отличие от меня, сделала правильный, разумный выбор. Ричард был хорошим человеком и хорошим мужем…»
Во многом так оно и было, но что бы сказала Катя, знай она всю правду?
После похорон миссис Трулав Анна сразу приехала в Брайтон. Она села на стул и заплакала.
— Из всей семьи нас осталось только двое, ты да я. Но я выйду замуж за Джереми, а ты родишь ребенка от Ричарда. Тогда мы снова станем настоящей семьей.
На следующий день Нина с Анной отправились на кладбище к Ричарду, и тогда Анна предложила поездку в Южный Даунс, на известковые холмы.
— Когда Ричард впервые приехал в Брайтон, в своих письмах он только и делал, что описывал свои прогулки и восхищался красотой холмов. Так что давай и мы погуляем там, в память о Ричарде.
На следующий день они вдвоем стояли на склоне холма и, прикрыв от солнца глаза, наблюдали за мальчиком, запускающим воздушного змея. Мальчик с трудом удерживал нитку — змей так и рвался из рук.
Нина всегда думала, что нет ничего крепче, чем нити, связывающие семью, — невидимые, но нерушимые узы. Но с маминой смертью эти нити — нет, не порвались — просто выскользнули у Нины из рук, словно воздушный змей, вырвавшийся из детских пальчиков.
Анна взяла ее под руку:
— Ты устала, Нина. Пойдем в двуколку.
Лошадь двинулась рысью, и холмы поплыли перед глазами — древние, безмятежные.
— Что это? — спросила Анна извозчика, показывая на приземистое сооружение из кирпича.
— Это называется гат, — откликнулся извозчик. — Построили индийские солдаты. Так они делают у себя в Индии — сжигают тела умерших. Наверно, чтобы их души могли взлететь прямиком на небо. И, по-моему, нет ничего дурного в этом обычае. Не подумайте, будто я имею что-то против погребения, но мне не по душе мысль, что я буду кормить червей в земле.
В голубом небе над гатом вился слабый дымок, и по щекам у Нины невольно покатились слезы. Почему она не догадалась привезти Ричарда сюда? Он бы не хотел, чтобы его закрыли в тесном ящике и зарыли в землю. Но теперь уже слишком поздно.
Утром в день отъезда Анны они вдвоем стояли в холле перед зеркалом, надевая шляпки. Обе в черном, они были похожи на двух старух. Мысли Нины вернулись в то время, когда Анна в первый раз приехала погостить к ним и они пошли на автогонки в ярких шелковых платьях, с огромными зонтиками от солнца. С тех пор прошло всего три года, а казалось, будто это было в другой жизни. Да это и в самом деле была другая жизнь — жизнь до войны.