Дерево ангелов
Шрифт:
Майор пожал плечами:
— Продолжайте.
— Миссис Трулав, надеюсь, вы сможете простить меня. Рассказать вам это — мой долг, так как идет война и государственная безопасность должна быть поставлена превыше личных соображений. Порой мне выпадает неприятная обязанность сообщать женам офицеров о том, что их мужья вели себя неподобающим образом.
Капитан сделал паузу. Тишину нарушало лишь тиканье часов.
— Как я сказал, ваш муж был убит в доме на Эдвард-стрит. Его нашли в комнате, которую снимал Джимми Рид. Миссис Трулав, я вынужден спросить у вас:
По комнате словно прошла какая-то волна. Трудно было сказать, что это такое, но у Нины возникло ощущение, будто невидимая рука сдвинула все на какую-то долю дюйма.
Капитан с майором внимательно следили за Ниной.
— Да… — К горлу у нее подступил комок.
— Джимми Рид известен полиции как мужчина-проститутка.
Нина промолчала.
— Миссис Трулав, тело вашего мужа нашли обнаженным в постели Джимми Рида. — Грубость слов капитана ясно показала Нине, какая великая опасность ей угрожает. — Я знаю, что это будет для вас страшным ударом. Возможно, вам не все будет понятно. Боюсь, что ваш муж виновен в величайшем предательстве…
Перед глазами у Нины стояла дорожка, ведущая к Южному полю, а в ушах звенел голос тети Лены: «Ты каждый день видишь и слышишь вещи, которые порядочной женщине никогда не следует видеть и слышать». Нина думала, что, выйдя замуж за Ричарда, она вернулась в привилегированный мир порядочности и благопристойности, но оказалось, что стоит лишь раз выйти из этого магического круга, и он закроется для тебя навсегда. С самого начала все это было лишь пустой видимостью: и она, и Ричард — они оба всегда были изгоями. Только сейчас Нина осознала, как это изнурительно — быть изгоем; это вымотало им обоим всю душу.
— Конечно, все это покажется вам невероятным, но мой печальный долг — убедить вас, что это правда.
— Ричард не предавал меня. — Нина чеканила слова: — Мой муж был полностью откровенен со мной, капитан Стюарт. Я знала, что он проводит время с молодыми людьми.
На лице капитана появилось такое выражение, что Нина чуть не расхохоталась. С ее плеч словно свалился тяжкий груз — теперь она могла сказать все, что захочет. Это ощущение свободы было восхитительным. Послышался голос майора Эллиса:
— Миссис Трулав, я думаю, вы не совсем понимаете…
— Я понимаю, — перебила она, — что мой муж занимался любовью с юношами и платил им за это. Он не предавал меня; напротив — он рассказал мне обо всем.
— Боже правый… — пролепетал капитан Стюарт.
Зато майор Эллис ничуть не изменился в лице, и Нина наконец поняла, кого он ей напоминает — доктора Виленского. Он прощупывал ее своими вопросами с хладнокровием хирурга, погружающего зонд в мозг пациента.
— Вас не ужасало поведение мужа, миссис Трулав?
— Мой муж не виноват, что родился таким.
— Очень великодушный и, я бы сказал, либеральный подход. Боюсь только, что большинство людей не поймут этого великодушия. Казалось бы, женщине вашего положения — английской леди — должен быть отвратителен даже намек на моральную деградацию мужа.
Нина посмотрела на майора.
— Вы
— Возможно. — Майор склонил голову, будто сдаваясь в споре. — На своем посту в военном министерстве ваш муж часто имел дело с секретными материалами. Он когда-нибудь говорил с вами об этом?
— Он не посвящал меня в детали своей работы, но я знала, что через его руки проходят важные документы.
— А известно ли вам, что офицеры, которые по долгу службы работают с подобными документами, могут стать легкой жертвой шантажа, коль скоро в их личной жизни имеются тайны, которые они не могут предать огласке?
— Наверно, так оно и есть, хотя я никогда об этом не думала. Но поскольку мой муж был абсолютно искренен со мной, майор Эллис, шантаж ему практически не грозил.
Он поднял палец, будто выведенный из терпения ребенком, который не понял в его объяснениях самого главного.
— Но, кроме взаимоотношений между мужем и великодушной супругой, здесь нужно учитывать кое-что еще. Миссис Трулав, отдаете ли вы себе отчет в том, каковы английские законы в отношении педерастии? Я не в курсе того, какие законы на этот счет в России, но в Англии педерастия запрещена. Вы знали это?
Нина была готова к пересудам и унижению, но чтобы на этот счет имелись законы — об этом она даже не подозревала.
— Нет.
— «Наставление по военно-судебному производству» не оставляет сомнений в серьезности подобного преступления. Самая тяжкая его форма — акт мужеложства — карается по меньшей мере десятью годами тюрьмы. А максимальная мера наказания — пожизненное заключение.
Он лжет! Такого не может быть — даже в Англии.
— Таким образом, теперь вы понимаете, что ваш муж своим поведением подвергал опасности не только себя, но и окружающих его людей. Молва гласит, у немцев имеется так называемый черный список с именами видных британских граждан — сотен, может быть тысяч мужчин и женщин, чьи половые извращения сделали их уязвимыми для шантажа. Некоторые из них не остановились бы даже перед государственной изменой. Лично я считаю эти слухи непомерно раздутыми, но если этот список существует, то даже десятка имен достаточно, чтобы нанести Британии огромный урон в этой войне. Своими деловыми качествами ваш муж заслужил на своем посту хорошую репутацию и часто имел доступ к документам, за которые враг дорого бы дал.
Нина стиснула руки, чтобы унять в них дрожь.
— У вас есть доказательства того, что его шантажировали? — спросила она.
— Нет, но теперь вы понимаете, почему у нас есть повод для беспокойства. Не припоминаете ли вы каких-нибудь признаков того, что вашего мужа что-то тревожило? Может быть, что-то показалось вам странным в его поведении…
Нина покачала головой.
— Миссис Трулав, ваш муж не вел дневник? Его лондонскую квартиру мы уже обыскали.
— Нет.
— Он хранил здесь много личных документов? Писем, например?