Держи меч крепче, Каллахан
Шрифт:
— Покажи мне, — не отрывая взгляда, попросил Марбас. — Я хочу видеть, как ты это делаешь.
— Я показал бы, даже если бы ты не попросил, — ответил Каллахан и поджег клинок.
Пламя сначала зашлось в груди, став ярким и светлым, и прожгло черный крест на груди Каллахана ровно посередине, потом перекинулось на плечо, дошло до локтя, запястья, ладони, а затем влилось в рукоять. Простая сталь, без ДНК-счетчика и неспособная трансформироваться, приняла на себя Пламя и вспыхнула, словно ворох сухих листьев. В глазах Инквизитора отразился свет
«Ибо свет не отбрасывает тени», — подумал Марбас и решил это исправить.
— Держи меч крепче, Каллахан, — ни капли не дрогнув, проговорил он ровно, — иначе ты не получишь моего подарка.
Каллахан хотел сделать шаг вперед, но его вновь что-то остановило. Горло стало еще суше и жажда начала крутить его нутро. Пламя в глубоких глазницах на мгновение дрогнуло. Он опустил голову. Под его ногами, прямо у носков кожаных сапог, стоял стакан воды.
— Стакан воды? — с сомнением сказал Каллахан. — Это и есть твой подарок?
— А ты выпей, и узнаешь, — черные полосы поползли по луновидному лицу Марбаса, разнося темную кровь по венам.
Так бывало, когда тьма вступала в свою силу. На этот раз сила не уступала Пламени Каллахана — Проявитель почувствовал ее мощь, когда упал на ладони, выронив меч. Белое Пламя вспыхнуло на холодной стали, разбросав искры в стороны и потухло. Горло Каллахана сжалось и, казалось, пошло сохлыми трещинами. Он захрипел, не в силах сказать ни слова, перед ним стоял высокий стакан прозрачного стекла, доверху наполненный чистой водой.
— Выпей, — приказал Марбас.
Протянуть руку и сделать глоток… это же так просто. Протянуть руку… сразу уйдет эта раздирающая нутро жажда — у него кишки превратились в труху, и кости в пепел. Нужно их смочить.
— Выпей, — повторил Марбок.
Как же хочется пить… Резким движением руки Каллахан смел стакан в сторону, расплескав воду по полу пещеры. Сухая земля впитала каждую каплю, так и оставшись сухой. Несколько капель попали на кожу Каллахана — это была обычная вода.
Задыхаясь от жажды, Проявитель лихорадочно шарил ладонью по земле в поисках рукояти меча, почти вслепую — Пламя его потухло и в пещере стало практически темно.
— Гнешь меня своими уловками? — прохрипел Каллахан, раздирая словами сухое горло в кровь.
— А что ты думал? Бросишь волну и сожжешь меня? Придется замарать свои белые ладошки.
— Никаких волн. Я все сделаю собственными руками, — Каллахан выплюнул кровь. Сухость изранила его горло. Марбас почуял запах ран.
— Чревоугодие, — сказал он, удовлетворенно скрестив руки на груди. — Алчущий Проявитель — самое нелепое, что можно придумать. Вот такой я плохой изобретатель. Легкое испытание, не удивительно, что ты прошел его без особого напряжения. Как можно захотеть того, чего никогда не пробовал? Когда ты в последний
— Никогда, — ответил Каллахан и встал с мечом в руке.
Он не обманул Марбока, с зажжённым клинком соврать было невозможно. Каллахан попал в храм священной дюжины в королевстве Теллостос, когда ему исполнилось пять весен, и с тех пор никогда не ел, и не пил досыта. А до того бегал босиком по холодным трущобам Псового переулка и голодал.
— Врать ты не умеешь, это мы выяснили, — одобрительно кивнул Марбас.
— Сколько у тебя еще испытаний? — Каллахан взглянул на шлюху и верзилу за его спиной, и Марбас проследил за его взглядом. — Еще шесть? Или больше?
— Какой ты жадный, — рассмеялся Марбас, поманив к себе девушку с морскими волосами. Та заколебалась сначала, но все же сделала несколько неуверенных шагов вперед. — Не бойся, моя птичка… — Инквизитор обратился к Проявителю, не отводя глаз от спутницы: — Думаешь, я постарался только для тебя одного?
— Пламя сильнее жажды, жадности и похоти, — произнес Каллахан, крепко сжимая рукоять. По клинку снова поползло пламя. — Нет в нем ничего того, что ты так упорно ищешь.
В его горле больше не было жажды, кровь потекла по жилам, смешавшись с Пламенем.
— В Пламени нет, а в тебе? — Марбас поцеловал девушку, устроив свои пальцы между ее ног. Сделал это он достаточно легко — белья-то у нее не было. Девушка охнула и в блаженстве откинула голову. По мере мягких движений Инквизитора красные язвы от ядовитого дождя на ее белой коже заживали, и когда девушка достигла пика удовольствия, ее кожа полностью очистилась. Однако, платье осталось все таких же мокрым и грязным, как и волосы. — Умница моя… хорошо… вот так намного лучше. — Марбас снова обернулся к Каллахану. — И все-таки жадность — гнусный порок. Грехами нужно уметь делиться, мой старый друг. Селина, иди. Ты тоже, Громада. Вы знаете, что делать.
Девушка выплыла из пещеры первой, растворившись в темноте за спиной Марбаса. Громада, грузно переваливаясь с ноги на ногу последовал за ней, едва не задевая отвесные каменные своды.
— Вот и хорошо, что они ушли. Селина до сих пор думает, что я верну ее, когда какой-нибудь ублюдок отправит ее назад. Наивность ее самое главное достоинство, — сказал Марбас. — А еще умение кончать в любых обстоятельствах. Удивительная сучка.
— Ты не вернешь ее, потому что умрешь, — ответил Каллахан, приближаясь к Инквизитору с горящим мечом наготове.
Давалось ему это трудно. Пламя разрезало силу Инквизитора легко, а вот самому Каллахану идти было тяжко. Каждая нога весила тонну, ладони обжигала собственная же сталь. Теперь Пламя причиняло боль ему не меньше, чем тьма Инквизитора. Что-то было не так.
— Стакан воды глупый подарок, — сказал Каллахан, будто пытаясь отмести собственную тревогу и боль.
— Это не подарок. Я просто хотел убедиться, что ты достаточно правдив, чтобы умереть вместе со мной.
— Ты вещаешь бред, Инквизитор.