Держи меня крепче
Шрифт:
Я решительно не находила ничего общего между собой и женщиной на фотографии – ни единой черты, кроме вопиющей экстравагантности, но Шер, скачущий около меня с маньячным пугающим меня видом, очень даже находил и, безумно тараща глаза, верещал:
– О, да! Идеально! Я гениален до безумия! Все, падите ниц передо мной и лобызайте мои немытые конечности.
К числу «всех» я себя причислять категорически отказалась, а больше в комнате ни единой души не наблюдалось, так что пришлось ему заткнуться и даже самую малость расстроиться, сотворив уморительную мордаху скуксившегося ребенка. Удивительно, что я
– Нафиг… нафиг… – задумавшись, тихо себе под нос шептала я, не замечая, что тем самым привлекала его, Шеровское, драгоценное внимание.
– Перегрелась? – участливо поинтересовался он, плюхая на мой покалеченный лоб свою широкую длань, которую я немедля сбросила, окрысившись – еще бы, у меня там разве что шишак не вылез, а тут еще он своими руками-палками раскидывается.
– Аккуратнее, у меня лоб один, – огрызнулась я.
– Такова физиология человека, – печально развел руки мой муж, сочувствуя больше анатомическому факту, чем бедной мне.
– Вау. Вот новость, – саркастично отозвалась я. Видимо, мне в голову стукнули пузырики шампанского, которые, побродив, все-таки нашли дорогу к моему надежно спрятанному мозгу.
– Смотрите, кто заговорил! – комментировать чужие фразы Артем любил всегда и делал это с особым изощрением.
– Ага, физиология, – кивнула я, мысленно поставив себе галочку. – Человеческая.
– Тебя же, детка, модно использовать в качестве наглядной пособии на уроках анатомии. Манекен – прошлый век.
– Почему меня? – спросила я, наивно ожидая дифирамбы в свою честь.
– Я слишком идеален для подобных посиделок, – на последнем слове он изобразил руками кавычки. – Дети будут смотреть на меня и завидовать, осознавая свою собственную юродивость. А вот глядя на тебя в их юных разумах будет лишь одна мысль: «Oh, my Goddess! Я всегда верил, что может быть нечто хуже изображения в моем зеркале, но чтобы так очевидно!« В общем, ты будешь дарить людям радость.
Надо было видеть его лицо во время пламенной речи – кошара, окунувшийся в чан с валерьянкой и тот менее сияет. Не зацикливаясь на своей победе, если не считать не сползающей с лица широкой улыбки баллотирующегося на ближайших сельских выборах депутата, Артем подошел ко мне, поправил свисающее боа, запахнул потуже мой, условно мой, шелковый китайский халат с вышитыми на полах дракончиках, путающихся в причудливой мозаике иероглифов, на воронье гнездо (в которое превратились мои некогда чудные локоны) он установил широкополую шляпу, далее его оценивающий взгляд упал к моим ногам и стал неимоверно скептическим. Дело в том, что босоножки, в которых я пришла, то есть доковыляла, теперь представляли собой «нечто». «Нечто» имело потрепанный вид: лямки порваны, а их изглоданные концы непрезентабельно по-бомжатски торчат во все стороны, покоцаные каблуки держатся на соплях, целы лишь заклепки и подошва.
– Слушай, ты… просто… нет слов, – не нашелся, как обозвать меня Шерхан, опустившись передо мной на колени.
Он расстегнул эту ненавистную обувь, высвободив мои измученные конечности, а вместо
Артем лишь тихо усирался, то и дело прыскал в кулак, а в перерывах между этими разучивал меня жизненно-необходимым моему новому образу словам:
– Скажи «мрак» – я изумленно уставилась на него, а он не признавал своей фантастичности, вдохновенно продолжая меня учить, видимо, принимал меня за попугая: – Точно, «мрак» ты знаешь. Скажи: «но-но!«
– Скажу: «Ты псих!«
– Почему?
– Скажи «мрак», скажи «но-но!« – передразнила я его.– Ты совсем «того»? Решил навек распрощаться со своим… – я многозначительно уставилась ему в лоб, совершенно точно зная, что где-то там должен находиться мозг.
– Ничего я не «того», – нахально перебил Артем. – Ты спасения хочешь? Супермен в лице меня гарантирует тебе это.
В его сверх способности верилось мало, то есть не верилось вообще. Хотя, если рассуждать логически, то они у него все были. Например, влипать в неприятности, калечить мое тело, издеваться надо мной… В общем, сплошняком минусовые способности. Даже если бы он обладал какой-нибудь типической сверх-способностью, типа человек-огонь, от него и то была б польза. Хотя с таким свойством он, наверное, сжег бы меня дотла, превратив в пепел, и развеял над планетой где-нибудь в слоях атмосферы. Но о его спасительных способностях не приходилось и мечтать.
– Окей, выкладывай план.
Предложение далось мне с трудом. Это мне – ярой пацифистке без криминального прошлого! Когда в душе мне хотелось ругаться, орать, кричать, обвинять, обзываться. И это далеко не полный список. Мы уже, будто сотню лет сидели в этой комнате, а ему лишь бы развлекаться! В общем, я была непривычно зла. Артем об этом даже не догадывался, хотя кому, как не ему, быть в курсе своего воздействия на робких впечатлительных барышень с куриными мозгами с напрочь отсутствующей в них женственностью. Но он решил соблаговолить и снизойти до ответа:
– На этой фотографии, – он ткнул мне под нос небезызвестное изображение в строгой деревянной рамке, – ты имеешь честь наблюдать Арину Родионовну, няню…
– Пушкина! – блеснула я интеллектом.
Шерхан и ухом не повел, и глазом не моргнул, а тем же учительским тоном продолжил:
– … Анатолия Светова, сына мэра.
– У него есть няня? – не удержалась я от вопроса.
– Прикинь! – правая бровь взмыла вверх в причудливом изгибе.
– Но… я думала…
– Ты в последнее время частенько этим занимаешься. Это все мое влияние, – самодовольно заключил Артем. И вновь вернулся к менторскому тону: – Няня Толика большая фанатка сама понимаешь кого и употребляет в своей речи словечки из речи своего идола, одевается всегда как попугай, с другими общается надменно. Вижу твой дикий взгляд а-ля «а на хера ее тут держат?» Понимаешь, она встретила их сына, стала членом семьи, так как это где-то на уровне их личной Шизы.
– Значит, я должна выдать себя за нее?