Держи меня крепче
Шрифт:
– А если честно? Чего Вы… этим добиваетесь?
– Уж если продолжаешь интеллигентничать, то можешь обращаться ко мне «папенька», – я кивнула, но шутке не улыбалась. – Ну, и что вы такие серьезные?.. Хорошо. Дети, в нашем компактном мегаполисе, – не согласна, у нас настоящий поселок городского типа, – ужасно скучно, – для наглядности он широко распахнув пасть, зевнул, – А тут вы подвернулись так удачно. Я и на самой свадьбе хотел присутствовать, это так романтично у вас получилось… Я сразу понял, что между вами крепкие чувства! Но, к сожалению, не смог прийти,
Какие еще крепкие чувства? У нас с ним обоюдная ненависть на гумусовой почве.
– Вы что… – я не закончила предложение, по-умному решив не оскорблять «папеньку», а оставить это гиблое дело Шеру, который не страдал хорошими манерами ни в коей мере. Так что он, ни о чем не догадываясь и без зазрения совести закончил мой вопрос:
– …псих? –
– Не исключено, – часто-часто закивал Валентин Владимирович, – А вы такие милые вместе. И смотритесь хорошо, и дополняете друг друга на автомате…
– Мы? – синхронно выпучили мы глаза, переглянувшись.
– У вас глюки! – поставил диагноз Тёма.
– Нарываешься, – тихим угрожающим тоном поведал мэр, а потом резко рассмеялся: – Шутка! Продлевает жизнь. Но и правда, меня лучше не обзывать. Себе дороже, – совсем доверительно поделился он с нами.
Да-а-а… Он умеет быть разным. С этим человеком лучше не шутить и не спорит. И, главное, не перечить ему. По-панибратски с ним общаться тоже не стоит, даже несмотря на то, что он этого сам требует – действительно, «себе дороже» выйдет. Все-таки мутный он человек. И все равно вопросы лились нескончаемым потоком.
– Вы полагаете, что мы за эти два месяца воспылаем друг к другу недетской страстью буйно-помешанных богомолов? – скептично спросил Артемка.
– Богомолов лучше не надо, – сморщился глава, – у них самки после полового акта съедают партнера.
Я покраснела. Всякие разговоры о «полах», если только они не ламинатные или ковролиновые, вызывали во мне смущение.
– Да, согласен, – переключил на меня оценивающий взгляд, типа смогу ли я его сожрать, Артем.
В роли удава из «Маленького принца» я представляла себя слабо, хотя Шера в роли слона очень даже ярко.
– Поживем – увидим, – загадочно отозвался «папочка».
– Мы для Вас как подопытные кролики? – это пискнула я. Откуда только смелость нашла? Кажется, в последнее время, некогда глубоко закопанные клады с этим сильным чувством, к местонахождению которых карта давно была утеряна, начинали выкапываться, найденные саперной лопатой.
– Нет, конечно! У нас же договоренность. Срок, между прочим, уважаемым Артемом Сандаловичем лично предложен, – скосил он глаза на моего мужа.
– Это самый короткий срок, который я смог выбить! – тут же принялся оправдываться Шер, «сдаваясь» (то бишь поднимая руки вверх, как будто я, эдакая фашистка с гранатой в зубах, его, советского разведчика-героя, расстреливать собиралась).
– Значит, это еще не заканчивается… – схватилась я за голову, мысленно перебирая в своей черепушке все стихийные бедствия, которые в компании Охренчика
– Эй, не удручайся, детка. Я в таком же положении и не истерю, – попытался по-своему успокоить меня непробиваемый Шеридан. Вот он точно как в бронированном танке. Кулаками бы помахал что-ли. Его бы и укокошили тогда мне на радость (тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык). – Отнесись к этому по-философски. Как сказал один из поэтов современности: «Жизнь – кастинг. Горим и гаснем».37
– Что-то я не знаю таких стихов, – буркнула я, заядлая любительница поэзии.
– Да ты вообще мало что знаешь…
– Детки, я вам не мешаю? – подал признаки своего присутствия мэр. Я тут же проглотила свой вырывающийся наружу гневный восклик.
– Не-а, можете продолжать в том же духе. В смысле, молчать. У Вас здоровски выходит, – откликнулся добряга Шер и, получив от меня тычок под ребра, ойкнул и заткнулся. Уж не знаю, как ему, а мне быть его женой до скончания веков не претило. Так что лучше нашего «папочку» не злить. Гораздо мудрее будет разузнать о договоренности, а то сомневаюсь, что Артем будет любезен и расскажет.
– Не нужно молчать. У меня еще куча вопросов!
Свои вопросы я задать не успела, так как дверь неожиданно распахнулась, явив нам запыхавшегося Толяна с пакетом в руках. Проехавшись по нам заинтересованным взглядом, он кивнул Шеру:
– Здравствуй, Артем!
– Салют!
Далее его взгляд страдальчески прошелся по мне, а остановился на Железном Валли:
– Отец! У нас чрезвычайное происшествие!
Что за ЧП прислучилось, я знала превосходно и без его завываний, так как мой мозг принялся старательно искать решение.
Решила! «Сделай улыбку на лице и все отрицай!«38 – как любит советовать мне Егорка. Так и сделаю. А то чует мое сердце, кое-кто меня за подобные шуточки убьет, а если не убьет, то покалечит. Или же мэр первым прибьет этого кое-кого? А потом еще и меня… за компанию, да и чтобы свидетелей не оставлять. Все же у них маньячная семейка. А вот по фамилии, Светловы, и не предположишь…
Я внутренне сжалась и уже сотню раз прокляла себя, пока Анатолий в нон-стоп режиме вещал о моей тяжелой судьбе, тыкал в меня пальцем для показательности и уверял всех в обязательном участии в качестве свидетелей в суде, о скором осуществлении которого просил Валентина Владимировича. Шерхан во время балабольства то краснел, то бледнел, то подозрительно синел и покрывался пятнами, в общем, цветовая гамма его лица находилась в постоянном движении, напоминая северное сияние, которого я лично не видела, но была наслышана об этом чудесном природном явлении. Косился Артем на меня очень косо (такая вот прозаичная туфтология). Удивленный глава тоже не спускал с меня глаз (ни с Шера – с меня!). Его глаза по степени ошарашенности соперничали с артемовскими, которые, в свою очередь, по моим грубым подсчетам и прикидкам, были размером с две бабулины оладьи.