Держи меня крепче

Душка Sucre

Слишком нереально для того, чтобы быть правдой.

Слишком невероятно и фантастично.

Он пришел, чтобы вызволить меня?

Да, только для того, чтобы я ничего не рассказала его матери, но ведь пришел. А я не верила в то, что он это сделает. Я в нем сомневалась.

Девушки, завидев симпатичного парня, принялись щебетать на все лады и строить ему глазки, а он был только рад вниманию, отвешивая щедро комплименты направо и налево.

Наконец, меня извлекли (это самое подходящее слово, потому что сама я идти было не в состоянии, сказывалось внутреннее опустошение) из камеры и передали в руки Артему, который, схватив меня под ручку, потащил на выход.

– До свидания, господин Охренчик. До свидания,

госпожа Охренчик, – попрощался с нами лейтенант, чье лицо начало немного розоветь.

Артем помахал ему рукой, крикнул: «Алливидерчи!«, открыл дверь и повел меня к большой черной машине, припаркованной прямо у входа. Усадив на соседнее рядом с водительским сиденье и застегнув на мне ремень безопасности, он закрыл дверь, а затем сел рядом и молча стартанул в темноту ночного города, прорезаемую фарами. Через две минуты он резко притормозил у моего подъезда, развернулся ко мне всем корпусом и вопросительно уставился в мое лицо.

– Ну, что скажешь, – разрезал тишину его голос.

– Спасибо, – промямлила я.

Он усмехнулся, мол, не за что, пара пустяков.

– Я про пистолет и стрельбу в подъезде.

– Все было не так, – выставила я вперед упрямый подбородок.

– А как?

Я рассказала все в подробностях, упустив лишь тот факт, что меня схватили лишь потом, что я ходила вызволять Соню, оформив это так, будто стражи порядка сразу схватили меня, и, как и предполагалось, мой благоверный ржал надо мной заливисто и заражающе, как будто смешинку проглотил, что я, не удержавшись, поддалась его примеру. И мы, два идиота, сидели и смеялись не в силах остановиться. Такая вот разрядочка после нервной ночи. Есть за что сказать Шеру спасибо.

– И все же… Как тебе удалось вытащить меня? – свернула я на интересующий меня вопрос.

– Открою тебе маленький секрет – деньги творят чудеса! – не стал таиться муж.

Чёрт! Я ведь тоже брала деньги… Но не додумалась ими воспользоваться. Хотя какие деньги? Так просто обвинения не снять…

– Ясно. А если честно?

– Есть у меня один номерок…

– Чей? – тут же поинтересовалась я.

– Нашего крестного папочки, – с желчью выдавил Шер. – Мэра, который пригласил нас на ужин.

– И надо обязательно идти? – настроение сразу улетучилось.

– Да, – и не только у меня, судя по голосу Шерхана. – Мой черед задавать вопрос, – сменил он тему. – Откуда у тебя мой номер?

– Понятия не имею, – пожала я плечами, вытянув руку в демонстрации ему надписи с номером.

– Вот я идиот! – хлопнул он себя по лбу. – Я это тебе на крыше тогда написал, чтобы ты меня нашла. Помнишь?

Я покачала головой, не припоминая.

Да и какая теперь разница? Просто слепая удача. Или судьба?..

Есть над чем подумать.

– Слушай, – вернула я его внимание еще к одному свербящему меня вопросу. – А как ты кольцо снял?

Я сразу заметила, что на его пальце розовая пластмасска больше не красуется, а я свою снять никак не могла, казалось, она приросло ко мне мертвой хваткой в предсмертном прыжке.

– Очень просто, – подмигнул мне Артем и достал из бардачка плоскогубцы: – Пассатижи творят чудеса.

О, я и не сомневаюсь. Но смотреть на его маниакальный взгляд, с которым он поглядывал на мою руку, я не смогла и зажмурилась, а он, еще с минуту прицениваясь, чудом не выкорчевав мне палец, снял злополучное кольцо.

Я его поблагодарила, заторопилась домой, попрощалась с Шером и ушла, а машина, не заставляя ждать моего шествия до подъезда, взвизгнув от соприкосновения шинами с асфальтом, умчалась прочь.

А откуда ему известно, где я живу?..

Попав в квартиру, я первым делом побежала на кухню, дверь которой была нараспашку, так что из нее лился теплый свет. Почти что утро, но кому-то не спится так же, как и мне. Я влетела в кухню, всем сердцем надеясь

застать там Егора, чтобы рассказать о том, что я жуткая неудачница и спросить совета, как избегать неудач в дальнейшем. А может, просто для того, чтобы прижаться к нему и молча слушая успокаивающий размеренный стук сердца, забыть обо всех невзгодах, осознавая, что родные всегда рядом и помогут, если что случится. А для чего еще нужна семья?.. Глупо тогда вышло, когда я, представив свой дальнейший арест, решила, что они от меня отвернутся. Да ни за что на свете. Вот Егор так никогда не поступит!

Но, войдя в кухню, я обнаружила там только начинающий остывать чайник и чашку недопитого кофе на подоконнике у открытого окна, все еще горячего, разбрызгавшегося на белую поверхность, просыпанный пепел и не выветрившийся запах сигаретного дыма. И кто у нас дома закурил? Насколько мне известно, ни один член нашего огромного семейства этой пагубной привычкой не страдает. Помню, сто лет назад, когда мы с братом учились еще то ли в пятом, то ли в шестом классе, во всех мальчишках-одноклассниках проснулась поголовная, кроме заядлых ботаников, конечно, страсть к куреву. Мой братишка не стал исключением, испробовав эту гадость он пришел к выводу, что подобная дрянь не для него. Радует, что это он понял сам, без всяких подсказок, хотя на счет этого есть некоторые сомнения. Потому что в тот день, придя после уроков со школы, нас встречал дядя (он всегда появляется в «нужный» момент, у него талант), которого неделю дома не было, а предыдущую до этого неделю он отсиживался в своей комнате, яростно увлеченный написанием новой книги «Крысоловка для Мышиного Короля. Сто одна хитрость извлечь халявный сыр», получив вдохновение после трехчасового балета «Щелкунчик». Максим тут же учуял запах никотинового смрада и влепил легкий подзатыльник тому, кто посмел его распространять, то есть Егору, а далее разразился длинной лекцией о вреде курения, которая разрасталась на глазах, принимая невероятные объемы и включая в качестве материала информацию о том, что вредно не только курить, то есть вредно курить не только сигареты, но и травку, наркотики; также вредно наркотики нюхать и колоть; вредно распространять всю эту мерзость и тэдэ, и тэпэ. На лекцию собралась вся семья, и после нее каждый зарекся не то, чтобы курить, но даже стоять рядом с курящим, чтобы, не дай бог, пропитаться идущим от его тлеющей белой трубочки смерти дымом.

Я кинула чашку в мойку, смахнула с подоконника пепел, протерла капли от кофе, помахала немного тряпкой, чтобы выветрить запах и, удовлетворившись результатом и вскипятив повторно чайник, потому что люблю обжигающе горячий чай, заварила себе в огромную кружку мате, затем пристроилась на диванчике у стола, рассчитывая попить его в одиночестве и поразмышлять о своей судьбе.

Обычно я пью горький чай, без сахара, потому что так вкус насыщеннее, но сейчас мне хотелось как-то подсластить горькую пилюлю, которая закисляет мою жизнь в последнее время особенно сильно, поэтому я бухнула в чай две ложки сахара с горкой, размешала и наслаждалась ароматом, поднимающимся от поверхности горячего напитка.

Но не успела я сделать и глотка, как в кухню вразвалочку ввалился дядя Максим в своем неизменном рыжем халате с закрытыми и глазами и, открыв дверку шкафчика, стал набирать себе в карманы конфет и сахарных печенек. Я кашлянула, понимая, что он не обратит на меня внимания, просто у него снова прорезался сомнамбулизм. Правда, не знаю зачем, просто так кашлянула. Естественно, я не привлекла его внимания, а вот вошедший вслед за дядей Егор сделал грозные глаза, пригрозил мне пальцем, который затем подставил к сомкнутым губам, и произнес красноречивое: «Тсс!« Далее он на цыпочках подошел к дяде сзади и заорал ему в ухо, очень громко, оглушительно, даже я подскочила на месте, расплескав полкружки мате на стол: