Держи меня крепче

Душка Sucre

– Ты себя видела в зеркало?

– Конечно, – фыркнула я.

– Окей, тогда откуда это? – он ткнул в мои повязки.

– Споткнулась, упала, очнулась – гипс.

Зачем я грублю тому, кто так добр ко мне и, возможно, единственный, кто переживает?

– Fuck off, – мрачно возвестил Егор. – Значит, я просто дурак, раз весь день тебя разыскивал и пол ночи. Клинический идиот, который распереживался, как чувствительный старый пень. Поднял на уши весь город в поисках тебя!

– Ты искал меня? – Моему удивлению не было предела.

А

я думала, что меня только Леська потеряла… Оказывается и он тоже. Хотя ведь тогда, когда я пришла, Соня сказала, что они меня ищут всей семьей… Я дурашка.

– Искал.

– А почему не позвонил? Я бы перезвонила, если знала, что ты меня потерял.

– А тебе кроме меня никто не звонил? – намекнул братик.

– Леся. Почти пятьдесят пропущенных. Вы меня вместе искали? – умилилась я.

Егор скривил лицо:

– Ага. Она на телефоне была.

– А где она? Где ее вещи?

– Уехала. Не знаю. Не спрашивал. Слушай, не делай так больше, – начал свою проникновенную речь брат. – Хорошо, что мелкая отзвонилась, как нашла тебя, – Соня нашла меня? А я думала, что это я ее нашла. – Если не хочешь рассказывать, где была – не надо. Не это важно. Для меня значительнее то, что ты жива. Не совсем здорова и покалечена, но жива. Я за тебя всегда переживаю, поверь. Это не пустые слова. Впредь будь осторожнее.

Он чмокнул меня в лоб и прижал к себе, как я и мечтала. За этим нас и застал папа, ворвавшийся в кухню с тортиком в руках, переполненный счастьем, а также растроганный тем, что его детки живут в мире. И тоже кинулся нас обнимать со словами: «Ох, вы мои малыши!«

Ну да, точно, малыши… Один вон бугай, почти с него ростом и размахом плеч не уступает, а я… а я… я малыш по размерам. Но по внутреннему миру уже достаточно взрослая.

– Пап, – хрипло выдавил сдавленный в папиных медвежьих объятиях Егор, – ты нас задушить хочешь? Ладно я, но вот Ленин, мне кажется, коньки сейчас отбросит.

Я прокряхтела нечто невразумительное, пытаясь поддакнуть, и в то же время напомнить, что Ленин лежит в мавзолее. Папа разжал объятия и принялся тискать мои впалые щечки:

– Ух, ты моя доченька, как же я соскучился, – принялся он со мной сюсюкаться.

В голову стали заползать нехорошие идеи о подмене папы неким инопланетным существом, натянувшим его кожу.

– Мы же виделись вчера. Или позавчера… На днях, пап, – попыталась я напомнить ему.

– Да! Виделись, но я так рад вас видеть вновь, детки! – вымолвил папуля и свою порцию тисканий получил и Егор, до этого с иронией поглядывая на то, как мучилась я.

– Пап! Я ж не маленький, – попытался он увернуться от отца.

– Я тоже! И не стесняюсь выражать чувства! Скоро все будет так хорошо! – Поделился с нами секретом папа.

– У нас все хорошо, – хором заверили мы отца.

– У тебя, дочка, вижу, что нехорошо, – он потрепал меня по макушке. – Споткнулась, да? С кем не бывает.

Вот он! Тот самый человек, который без всяких отступлений угадал причину моего… гипса. Но не суть важно,

главное, основная причина моих переломов ему известна. А вот Егорка не поверил. Он, конечно, тоже прав. Наверное, просто чувствует меня чутьем близняшки. И все же до папули ему далеко!

– Ребятки, вы тоже встали уже, – кинулся папа обниматься к Стасу и следующей за ним Соне, которые имели неосторожность выползти на кухню.

– О, дядя Род, вы прямо излучаете радость, – брезгливо выплюнула Соня, завидев его радостную физиономию, и поспешила обойти его стороной, ретировавшись к окну, сдвинув от него меня.

– Да, я счастлив! Стасик, как жизнь? – он крепко обнял племянника, тот испустил какой-то протяжный умирающий кряк, у меня даже мелькнула мысль, а не придушил его папуля?

Обошлось… Папа его отпустил, а бледное лицо Стаса очень медленно стало заливаться краской, сам же он еле держался на ногах, буквально, как выжатый лимон.

– Где мой кофе?! – разрывающе-перепонки громко и гневно раздалось прямо у меня над ухом.

Так вот кто сидел у окна. Соня была уверена на все сто процентов в том, что это я вылила его. Кому бы еще это могло прийти в голову? Она жалила меня полным яда взглядом, будто ненавидела всем сердцем. Чем я это заслужила? Мне лишь хотелось спросить у нее, почему она оставила меня в тюрьме. Хотя я знала, я верила, что лишь для того, чтобы привести подмогу. Ведь семья не предает. Для нее же понятие семьи значит также много, как и для меня. Верно? Нет, я не верю, что она тогда имела в виду то, что сказала! Это было состояние аффекта. Она просто перенервничала. Я тоже нервная была слишком.

– Сонь, прости. Давай поговорим, – предложила я ей, намекая поговорить наедине, чтобы обсудить последние события.

– Поговорить хочешь? – желчно выплюнула она мне в лицо.

– Хочу.

Почему она так жестока со мной? Потому что она думает, что я ее якобы подставила? Возможно, но она с такой ненавистью прожигает во мне дыры, что как-то зябко под ее пристальным взглядом.

Она усмехнулась, услышав мое короткое «хочу» и, сильно задев мое плечо своим, направилась на выход из кухни.

Если бы я только знала, что творится в ее душе!

А творилось там много чего, повлиявшего на ее совсем никакое сегодняшнее настроение. Нежданный арест благодаря полоумной сестричке был только началом, как подготовка, когда думаешь, что хуже уже быть не может, но вот миг – и ты узнаешь, что была не права, потому что еще как может и еще как есть. А она как дура, торопилась, словно на пожар, пыталась дозвониться своим немногочисленным влиятельным знакомым, чтобы высвободить сестру. Черт бы ее побрал! Нацепила маску милашки и думает, что ее двуличной рожи никто не заметит! Но Соня заметила. И теперь, держись, Лена, сестренка будет вскрывать свои козыри медленно, но с размахом, так что берегись! И что с того, что она не собиралась пользоваться тем номером, который дал ей один человек, не оставшийся ею не узнанным под маской на балу?