Дерзкая и желанная
Шрифт:
Между тем шум в коридоре становился все громче, пока не приблизился к самой двери. Волосы на затылке у Оливии зашевелились, и она настойчиво прошептала:
– Джеймс…
Глаза его, дрогнув, открылись, и он наградил ее ленивой, совершенно неотразимой улыбкой.
– Да, красавица?
– Ты это слышишь?
«Бум».
Он тут же резво соскочил с кровати, прикрыл Оливию покрывалом до подбородка и схватил брюки. Тем временем раздался стук в дверь, кто-то чертыхнулся и что-то пробормотал.
Не похоже
– Проклятье! – Джеймс бросил на нее извиняющийся взгляд. – Они выломают дверь, если я не открою.
Сердце ее упало. Слава богу, они не в Лондоне. Оливия села, подоткнула покрывало под мышки и храбро кивнула.
– Оставайся на месте.
Полуодетый Джеймс был уже почти у двери, когда раздался треск, и спустя секунду она распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
Пытаясь закрыть ее от незваного гостя, по крайней мере на время, он загородил собой дверной проем, но Оливия успела увидеть широкие плечи и темную голову, так хорошо ей знакомые.
– Хантфорд? – потрясенно воскликнул Джеймс.
Оуэн. О нет. Оливия похолодела от страха. Брат каким-то образом все узнал, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
– Ах ты, подлец! – С размаху Оуэн врезал Джеймсу в челюсть, так что тот пошатнулся, а взгляд Оливии метнулся к брату.
– Оуэн, сейчас же прекрати, пожалуйста! Я все объясню.
Лицо брата исказилось от ярости, и, стиснув кулаки, он обвел комнату взглядом: увидел обеденный стол, сервированный на двоих, брошенную рубашку Джеймса и ее платье, валяющееся на полу.
– Нет нужды! – бросил презрительно Хантфорд. – Я в состоянии сложить два и два. Эверилл, ты покойник!
Джеймс выпрямился и бесстрашно встал прямо перед Оуэном.
– Ты вправе злиться, но послушай…
– Я не злюсь, – оборвал его Оуэн. – Я в бешенстве.
– Давай поговорим где-нибудь в другом месте, чтобы не расстраивать Оливию.
– Не произноси ее имя! – Оуэн впечатал кулак Джеймсу в живот, отчего тот отлетел к стене.
– Нет! – вскрикнула Оливия и, обернувшись покрывалом, спрыгнула с кровати. Ослепляющая боль пронзила ногу, но она не обратила на нее внимания, вознамерившись во что бы то ни стало покончить с этим безумием.
Джеймс запоздало предостерег:
– Твоя нога… Оставайся на месте. Со мной все будет в порядке.
– Ну уж нет, не будет! – прорычал Оуэн и снова двинул ему, на сей раз по ребрам.
Оливия схватила брата за руку, но он вырвался и продолжил махать кулаками, пока Джеймс со стоном не свалился на пол, хватая ртом воздух. Она понимала, почему Джеймс не вступает в драку, но не могла понять, почему даже не пытается защищаться.
Наконец Оуэн, будто сбросив наваждение, отступил назад и заморгал, глядя, как у Джеймса идет носом кровь. Увиденное так его потрясло, что он опустился на стул, как будто это его ударили по голове, и пробормотал:
– Господи
Оливия упала на колени рядом с Джеймсом и взяла его лицо в ладони.
– Прости, это я виновата.
– Нет. – Он сел, опершись об пол, чтобы не упасть.
– Я это заслужил… и не только это. Если сможешь, накинь на себя что-нибудь и пойди в мою комнату, а я пока поговорю с твоим братом.
– Я не оставлю вас одних.
Оливии страшно было подумать, что Оуэн может сделать без свидетелей.
Тем временем Хантфорд закрыл дверь – точнее, прислонил к косяку – и, подтащив стул к ним поближе, не глядя на сестру, проговорил лишенным эмоций голосом:
– Оденься, а с этим я должен разобраться.
– Джеймс не знал, что я поеду следом за ним в Озерный край, – начала Оливия.
– Но когда обнаружил это, не увидел никакого вреда в том, чтобы затащить тебя в постель, – скептически заметил Оуэн.
Оливия поморщилась от холодного и резкого тона брата, но ей было понятно, что он пытается скрыть свое разочарование и боль. Она солгала ему и пренебрегла всеми правилами приличий.
– Я готова принять любое наказание, но, пожалуйста, выслушай все до конца, прежде чем осуждать Джеймса. Он здесь только потому, что мне понадобилась помощь.
Оуэн фыркнул.
С тяжелым сердцем она подобрала с пола платье и кое-как проковыляла в дальний конец комнаты. Оуэн сидел к ней спиной, но она внимательно прислушивалась, ловя каждое слово.
– Я доверял тебе, – сказал он Джеймсу.
– Знаю. Прости.
– Ей известно о письме?
О письме? Оливия замерла, напрягая слух.
– Нет, но…
– Ты сам его читал?
– Нет, разумеется.
– Полагаю, ты понимаешь, чем все закончится.
– Конечно. Я женюсь на ней.
Ком размером с яйцо застрял у Оливии в горле.
– Потому что вас застукали, – презрительно бросил Оуэн. – Я желал своей сестре лучшего.
– Она этого заслуживает, – отозвался Джеймс надтреснутым голосом.
Обида и сожаление вспыхнули у нее в душе. Они сидят там и обсуждают ее участь так, как будто все уже решено. И в глубине души она знала, что так и есть: судьба вкупе со случаем вмешалась, чтобы исполнить ее заветную мечту.
Да только вот незадача: она никогда, никогда не желала, чтобы это произошло вот так.
Оливия торопливо затянула шнуровку платья и похромала к мужчинам.
– О каком письме речь?
– Что с твоей ногой?
– Что за письмо? – повторила она и повернулась к Джеймсу: – Это то самое, что все время выпадало у тебя из сюртука?
– Я пытался тебе рассказать… – начал Джеймс, но Оуэн его оборвал:
– Ерунда. Неважно. У нас есть заботы поважнее.
– Это письмо твоего отца, – не обращая на него внимания, продолжил тот. – И адресовано тебе.
– Проклятье, Джеймс!