Дерзкие. Будешь должна
Шрифт:
– Глеб, я ещё сильнее запуталась, – шепчет она, разрывая этот контакт. Может, только пытается это сделать. А, может, действительно хочет обернуть вот этот крышесносный интимный момент единения в пиздецки неважный бессмысленный отталкивающий разговор. Не знаю. Но вот я перехватываю её ладонь и начинаю целовать её. Целовать. И лизать. Просто не могу не лизать, будто в этом сейчас смысл моего существования. И от одного только касания языком вся кровь из организма приливает вниз вместе с мозгами. Иуда в моём теле намного сильнее, чем я думал.
– Что ты делаешь, – дрожаще, практически испуганно спрашивает она, а я, блядь, не могу уже остановиться.
– Сделай то же самое и поймёшь, – отвечаю, протягивая ей свою руку. – Уверен,
Никакой брезгливости, никаких принципов, ничего не хочу знать. Хочу, чтобы сосала мои пальцы. А я буду лизать её. И похуй вообще, что это извращение. Хорошо понимаю, что если она испытывает ко мне то же самое…Если да – она сейчас их примет. Сейчас сделает то, что я хочу…
И она делает. Не проходит и секунды, а мои два пальца оказываются в её рту по две фаланги, а язык скользит по ним, вынуждая меня умирать и возрождаться. Жгучая смесь похоти и недоступности. А на деле я просто воспитываю себя. Воспитываю своё самообладание. Надеюсь стерпеть и остановиться. Но как же, блядь, сексуально она это делает. Глаза горят и блестят как два самых настоящих изумруда. Сдыхаю. Сгораю. Охуеваю. От порочности и невинности, которые вкупе как коктейль Молотова. И она сама лезет на мои колени. А потом я сам не понимаю, как так происходит, что наши языки сплетаются. Практически в безумной гневливой схватке. Это у нас такие игры? Я бы играл так вечно…
Запускаю ладонь в её волосы. Сжимаю. Натягиваю. Забываюсь. Позволяю своему языку делать какие-то невозможные перемещения от её рта до ключиц, поглощая всё разом. Она издаёт жалкие вымученные полувсхлипы– полустоны. Сжимает мои плечи, перебирает руками волосы, отчаянно трепыхается в моих объятиях как рыба, выброшенная на берег. Между нами что-то сильнее химии. Сильнее всех физических законов мироздания. Между нами – ВСЁ. И то, что происходит невозможно даже лицезреть, можно только почувствовать.
Сожрать, сожрать, сожрать! Я хочу её сожрать.
Сжимаю её грудь, кусаю за одежду. Как ёбанное животное, которому нужно прямо сейчас разорвать и поставить клеймо на своей самке. Это вообще какая-то немыслимая хрень. Я всегда ебался на скорость. Лишь бы удовлетвориться. Лишь бы побыстрее дорваться до желаемого. А сейчас, вместо того, чтобы раздевать, я делаю всё, чтобы не раздевать. Но хочу. Хочу. Как бы больно это не было. А член тем временем изнывает. Мне кажется я слышу, как исступление становится чем-то материальным внутри меня и разрывает моё тело на части. Уверен ей тоже больно в её чреве.
Внезапно начинает звонить мой телефон. Проклятый, сука, телефон!!! И мы оба отходим от этой мучительно-сладкой пытки с помутнением в глазах. Я буквально чувствую, как с них сходит пелена. У нас обоих. Пиздец…За что?
Ведьма тут же аккуратно перелезает обратно и молча смотрит в окно, пока я пытаюсь отойти от того, что только что было между нами.
На экране номер Руса. Выдыхаю, выхожу из тачки.
– Даров.
– Бля…Хули так долго не берёшь?
– Чё такое?
– Гнида эта…Чадаевский ушлёпок ёбанный…В клубешник твой приходил, мне сказали.
– Сука…Когда?
– Не знаю, на днях. Ты это…Накажи там всем, чтобы на его фейс запрет был. Не хватало ещё хуйни какой. Наркоты, слива или ещё чего.
– Понял. Кину щас.
– Всё, давай. Позже созвонимся. Всё норм у тебя?
– Да, всё норм.
Сбрасываю. И тут же своим скидываю все указания. Достаю сигарету, а смотрю на свою машину. Точнее, на Катю. А она смотрит на меня. Я вымок под дождём, но трясёт меня не от этого, а от её горящего изводящего ведьмовского взгляда. Голоден до неё. Настолько, что каждый раз, когда вижу…Всё внутри фейерверками взрывается. Искрится…Будто сам по себе фитиль, а она – мой огонь, без которого гореть не буду, а хочется. Это же истинное предназначение фейерверка…Моё предназначение. Синее адское пламя, сука. Способное сжечь всё дотла. До выжженной земли.
Тушу окурок и смотрю по сторонам. Урны нет нигде,
– Неужели реально так успокаивает? – спрашивает она, на что я пожимаю плечами.
– Хер знает. Поцелуи с тобой лучше, – отвечаю, пристегиваясь.
– Поехали, – звучит категоричное со стороны.
– Полетели, ведьма…
Глава 17.
Домой мы добираемся позже. Потому что те поцелуи в машине…Продлились дольше, чем мы могли представить. И я благодарна, что он указал отцу его место. Я на секунду поймала себя на мысли, что если бы его жизнь прервалась…Мама и Серёжа были бы наконец свободны и счастливы. Хотелось бы нажать. Хотелось бы. Но я не хотела, чтобы Глеб брал на себя чужую душу. Нет. Только не из-за меня. Не знаю, убивал ли он когда-то, но чувство, будто да. Просто ощущаю это в нём. Будто с самого начала видела в его глазах призраки чужих душ, которые он себе забрал. Не знаю, как это работает. Я далеко не ведьма, как он говорит и колдовать не умею. Вообще во всю эту хрень не верю, да и он по-любому тоже. Просто шутит так. Сексуальные его какие-то фантазии. Дикие и извращенные.
Да и я сама не лучше. Когда сосала его пальцы, что-то в голову стукнуло. Будто могу всё это без зазрения совести делать. Будто хочу этого ничуть не меньше, чем он, хотя впервые так делаю. Позволяю себе чувствовать что-то грязное и омерзительное. Когда я рядом с ним, у меня совсем крышу срывает. Я будто на всё готова и не важно на что именно. На плохое или очень плохое. Но в итоге всё это заканчивается чем-то неправильно правильным. Как это вообще понять? Как что-то может быть неправильно правильным? Будто это запретно, но естественно. Будто пошло, но со вкусом, а оттого и все слова лишние.
Но вот когда я его целую…Всё вокруг перестаёт существовать. Есть только мы. И нет никаких законов. Никаких табу и никаких предрассудков. Только я и он. И наше безрассудное сумасшедшее кричащее притяжение. Я хочу быть его. Будто он давно уже поселился внутри меня, но мне мало. Я хочу, чтобы сделал своей. Чтобы будто мириады лет скитаний без него стёрло. Я хочу думать, что он тоже этого хочет. Да, нет же…Я это знаю. Точно знаю.
Раньше я думала о сексе, как о чём-то хреновом. Точнее, отец научил так думать. Что если девушка хочет этого, значит она непременно – блядина. Нужно сначала замуж выйти. А общаться с противоположным полом было для меня под запретом, тем более с учётом моего рано сформировавшегося тела. Третий размер груди был уже в одиннадцатом классе и родителей это сильно беспокоило. Парни прохода не давали, но дальше поцелуев ни с кем у меня не заходило. Я ждала сильного, дерзкого. А его нигде не было. Нигде. Потому что он, судя по всему, ждал меня здесь.
– Ужинать будешь? – спрашивает он хрипло, едва мы возвращаемся домой. И даже от этого тембра я извергаюсь лихорадочным огнём.
– Нет, я наелась, спасибо, хочу побыть одна, – отвечаю и пулей убегаю к себе в комнату. Включаю чёртово показушное безразличие, хотя на деле горю изнутри. Боюсь к нему идти. Боюсь до смерти с ним видеться. Особенно после того, что произошло в машине. Мне кажется, я буду гореть в Адском котле после смерти. «Все там будем», - шепчет внутренний голос вновь.
Лежу на кровати и переписываюсь с Соней. Она сообщает, что они с Киром сегодня ночуют у него после вечеринки в клубе, на которой сейчас гуляют. Не хочу пошлить, не хочу придуриваться сейчас с ней, поэтому коротко отвечаю что-то вроде «ясно, удачи». А сама не могу успокоиться, вспоминая поцелуи Глеба и огонь в его глазах. Готова вертеться на кровати как сумасшедшая от того, что со мной происходит, когда мысли только начинают заходить о нём. Что же это такое? Почему я так его хочу? Наконец призналась самой себе всецело…Хочу. Хочу его. До безумия хочу. Он мне подходит. Он полностью мне подходит. Он мой.