Десантура

Ивакин Алексей Геннадьевич

– Я вам не какая и не сука, товарищ командир и нечего лаяться! Я, между прочим, сюда по призыву комсомола пришла!

Олешко слегка ошалел. Боец оказался девкой.

– Ты кто такая? Откуда, твою м...
– младший лейтенант едва сдержался от ругани.

– Не надо лаяться! Я же просила...
– девка схватила млалея за протянутую руку и встала.
– Ну, упала, ну подумаешь...

– Лейтенант, ты идешь?
– донесся приглушенный крик из темноты. Взвод уходил по лыжному следу в темноту

демянских болот.

– Сейчас, - так же полушепотом крикнул млалей. Пурга пургой, а немцы где-то тут...
– Слышь ты, баба, объясни кто такая?

– Техник-интендант третьего ранга, Довгаль!
– козырнула девчонка и едва опять не упала в сугроб. Млалей ее удержал за руку.
– Переводчица я, из первого батальона.

– Митя... Олешко... Младший лейтенант Олешко! Так я тоже из первого. Командир пульвзвода. Ты откуда тут взялась-то?
– удивился лейтенант, глядя в карие глаза.

Наташа, на мгновение, прижалась к груди Мити. Пошатнулась снова? А потом они пошли по лыжне вглубь демянского котла

– А нас тут четверо! В каждом батальоне переводчица. Любка Манькина вон в четвертом, а я что хуже, что ли? Нам Тарасов говорил, мол, оставайтесь, а мы - нет!
– пошли! А как не пойти? Война же!

– А чего лежала-то?
– краешком рта улыбнулся Олешко.

– Споткнулась, а все мимо идут, мимо. А я встать не могу, тяжело, думаю ну все. Подведу сейчас батальон. Отстану. Ты первый, кто меня поднял, ага!

– А я тебя раньше не видел...
– посмотрел на Наташу младший лейтенант.

– А нас подполковник прятал. Вон вас сколько. Красавцы. Все на подбор. Три тыщи почти, а нас всего четверо. Вот и спрятал, чтобы девки не блазнились! Да ты не думай, я не такая! Мы все не такие!

– А я и не думаю, - буркнул Олешко.

Но техник-интендант третьего ранга не услышала его за очередным порывом ветра.

– Ладно, сама я дальше...

Она оторвалась от крепкой руки младшего лейтенанта и побежала вперед, догонять своих, наверное...

4.

– Дальше я встретил в Москве Надю, женился, а потом был отправлен на Дальний Восток...

– В каком году вас арестовали?
– спросил фон Вальдерзее.

– Летом тридцать седьмого.

– А какова причина?

– На Дальнем востоке я был адъютантом командующею байкальской группой Дальневосточной армии у полковника Горбачева. Горбачев же до этого работал в военной миссии в Германии. Руководителем ее был соратник Тухачевского Путна.

Немец прошелся по комнате, разминая затекшие мышцы. Подошел к окну. Посмотрел на улицу. И задал неожиданный вопрос:

– Как вы считаете, заговор Тухачевского действительно был? Или это параноидальные страхи Сталина?

Тарасов удивился:

–

Лично я не знаю. Тогда я был всего лишь майором.

– Но ведь вы были адъютантом, и какая-то информация до вас все же доходила?

– Герр обер-лейтенант, Вы плохо себе представляете нашу жизнь...

Тарасов вдруг задергал щекой.

А лейтенант вдруг наклонился над старым столом.

– Не понимаю вас, господин Тарасов.

– И не поймете, герр обер-лейтенант...

– Нихт ферштеен...

Тарасов грустно посмотрел на Вальдерзее. Шмыгнул. Потер спадающую на левую бровь повязку...

**

– А как ты думаешь? Это моя страна! Понимаешь? Ленин, Сталин, Троцкий, даже Николашка! Причем тут эти говнюки, а?

Николай так шарахнул по столу стаканом, что кот сбрызнул с кухни в комнату.

– Коль, ты не горячись так. Ты майор?

– Майор. Что это меняет?

– Все, Коля, все меняет, - полковник Горбачев махом кинул в себя полстакана кваса, запивая горький водочный вкус, горько осевший на корне языка.
– Ты - майор. Ты старший. Так это с латыни переводится?

– Так. Дальше-то что?

– Под тобой десятки. Нет. Сотни бойцов. Значит что?

– Что?
– пьяно покачиваясь на табуретке, спросил Тарасов.

– Что ты не один. Понимаешь?
– хлопнул его по плечу Горбачев.

– Нет, - качнулся Николай.

– Сейчас я тебе объясню... Вот ты, - полковник положил на кривоногий стол кусок хлеба с тарелки.

– Ну?

– Не нукай, не запряг... Где твой батальон?

– У меня нет батальона. Я ж адъютант твой, забыл что ли?

Горбачев откинулся на спинку единственного в квартире стула.

– Будет у тебя батальон, когда-нибудь. А может и полк. Или бригада. Или дивизия. Да хоть отделение. Какая разница? Дело не в количестве! Дело в отношении. Понимаешь?

Тарасов почесал щеку:

– Не понимаю.

– Твою мать... Начну сначала. Какая разница - кто у власти? Кто нынче царь? Ты же не за царя в атаку идешь? Так?

– Так... Ну и что?

– Что? Вот тебе вопрос, - Горбачев оперся локтем на столешницу.
– Что такое Родина?

Тарасов взялся за бутылку:

– Бхнем, тарищ плкник?

– Бахнем. Но чуть позже. Ты на вопрос-то ответь. Или слабо?

Тарасов подержал бутылку на весу, подумал... И поставил ее:

– Надя.

– Что Надя?

– Надя - моя родина. А вот родит...

– Поздравляю. Но не в этом суть. Значит Надя - твоя Родина?

– А кто еще?

– Тебе виднее, кто еще...

Как это часто бывает с пьяными, майор Тарасов вдруг нахмурился, поскучнел и двинул граненый стакан к центру стола. Горбачев широко плеснул водкой по стаканам, непременно залив столешницу...