Десять тысяч небес над тобой

Грей Клаудия

В этом мире шанс Маргарет был упущен.

Может быть, моей руке станет лучше. Но я уже знаю, что врачи Маргарет не питают особых надежд. Если бы была надежда, Пол не сидел бы здесь с не сожалел бы. Мои родители не возненавидели бы его.

И эта Маргарет тоже.

Я говорю единственное, что приходит в голову.

— Не имеет значения, что мы спорили, когда это случилось. Тогда я злилась на тебя.

Он отрицательно качает головой.

— Нет, этого бы не произошло. Но ты не ошибаешься, обвиняя меня. Я вёл машину. Это была моя обязанность остановиться,

если я отвлёкся. Я не сделал этого, и я причинил тебе боль, и я клянусь тебе, если бы я мог вернуться назад во времени и изменить ситуацию, даже если бы мне пришлось встать между тобой и другой машиной, я бы сделал это. Я бы… — Пол издает какой-то тихий звук, который мог бы быть смешком, но нет. — Жаль, что мы никогда не занимались путешествиями во времени.

— Мама и папа не должны были выкидывать тебя из отдела. Не за это.

— София и Генри чувствовали вину за то, что не защитили тебя. За то, что привели меня в твою жизнь, — Пол встречается с моим взглядом только на мгновение. — Нет, они не были разумны. Но есть вещи и похуже, которые родители могут сделать, когда любят своего ребёнка так сильно, что это делает их неразумными.

Хуже того, быть замешанным в организованной преступности и быть более лояльным к мафии, чем к собственному сыну. Его предательство со стороны его родителей позволяют ему простить моих.

Я помню, как мама разговаривала со мной после того, как я впервые сказала ей, что мы с Полом вместе. Она сказала, что как бы они ни заботились о Поле, они всегда будут на моей стороне, даже если я ошибаюсь. Думаю, она говорила правду. И теперь, после этого мира, я вижу, как мои родители реагируют на горе. Это их разъяряет. Заставляет их переходить в нападение.

Пол пожимает плечами, отметая крах своей академической карьеры.

— Я еду в Цюрих писать диссертацию. Я перееду, как только смогу. Тебе не нужно больше беспокоиться обо мне, и никогда больше. Я обещаю тебе.

— Я верю тебе, — говорю я. Он выдыхает, как будто очень долго задерживал дыхание. Пол не просит и не ожидает прощения или искупления. Он просто хочет, чтобы я чувствовала себя в безопасности.

Что случится с Полом этого мира? Найдёт ли он в Цюрихе других людей, которые полюбят его? Наставники, которые становятся приёмными родителями, как мои, не находятся так часто.

Пол изучает моё лицо, интересно, что он там видит. Наконец он говорит:

— Это всё?

— Не совсем. Сделай мне одолжение?

— Всё, что угодно.

Я встаю на ноги и снимаю запасную Жар-птицу с шеи. Он смотрит на неё, не понимая, по-видимому, проект не продвинулся достаточно далеко в этом измерении, чтобы он узнал её сразу. Поэтому я просто говорю:

— Стой спокойно.

Пол кивает и остаётся неподвижным в своём кресле, даже не глядя прямо на меня, когда я накидываю цепь ему на шею. Как только все четыре осколка души моего Пола воссоединятся, он должен пробудиться в этом теле.

Пожалуйста, пусть это сработает. Пожалуйста, пусть Конли не лгал мне. Пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне вернуть его

снова.

Я делаю глубокий вдох, нажимаю последнюю последовательность и опускаю Жар-птицу.

Он встряхивается, хватается за ручки кресла и широко раскрывает глаза. Когда он смотрит на меня, он шепчет:

— Маргарита?

Мой Пол, наконец-то.

Мы тянемся друг к другу в одно и то же мгновение, и каким-то образом я оказываюсь у него на коленях, и мы обнимаемся так крепко, что едва можем дышать. Всё, что мне пришлось сделать, всё, через что я прошла, всё это стоило того. Для него.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Глава 29

Мы держимся друг за друга так крепко, что ничто не может разлучить нас. Большие руки Пола лежат на моей спине, он качает меня, я целую его губы, щёки, веки, грудь. Даже наше дыхание поднимается и опускается в одном ритме, как будто мы слились вместе. Как будто я прыгнула не в другую версию себя, а в его.

— Я так боялась, — задыхаюсь я. — Тебя разорвало на части. Конли разорвал тебя на части…

— Ты имеешь в виду моё сознание…

— Расщепили. Конли расщепил тебя на четыре части.

Он ругается по-русски.

— Я помню только этот мир. Ни один из других.

— Ну, поверь мне, ты побывал везде. Италия и Нью-Йорк и даже страшная мировая война. Ты правда этого не помнишь?

— Я помню только, что был здесь. Мы разберёмся с теорией позже. Теперь со мной всё в порядке, — Пол целует мою шею, потом ловит моё лицо в ладони. — Я не нашёл лекарство для Тео, перед тем как они меня поймали.

— Всё в порядке! Я достала его. Мы, ну, нам пришлось сделать кое-какую грязную работу для Триады, но всё в порядке, потому что я думаю, что знаю, как обратить это против них.

Он хмурится, без сомнения, задумываясь о том насколько грязной была работа. Но потом я вижу, как его лицо становится отрешённым.

— Несколько минут назад, то, что я сказал…

— Забудь это. Это между другим Полом и другой Маргарет. Это не имеет к нам никакого отношения, — зная это, я чувствую себя невероятно свободной. Как будто я могу воспарить на крыльях, унося Пола за собой.

— Но я причинил тебе боль, — Пол смотрит на мою раненую руку.

— Не специально. И это был не ты, точно так же, как это была не я. Хорошо? — чтобы объяснить это Полу, потребуется время, так же как мне потребовалось много времени, чтобы поверить в это.

Не похоже, что он может полностью принять это.

— Ты… она больше не может быть художником.

Это больно, даже если это не я. Но я говорю ему то, что, надеюсь, эта Маргарет когда-нибудь поймёт, то, что мне, возможно, придётся принять и самой.

— Есть и другие профессии. Другие способы быть творческим человеком и вести хорошую жизнь. Она разберётся с этим.

Пола это не утешает.

— Тео в безопасности?

— Да. Он даже отправился со мной, потому что сказал, что, если ты сделаешь это, чтобы спасти его, он сделает это, чтобы спасти тебя.