Десять вещей, которые я теперь знаю о любви
Шрифт:
— Я мог бы поехать с тобой.
— У тебя работа.
— Возьму отпуск. Может, попробуем снова, Алиса?
— Мы и разговор-то еле поддерживаем. К тому же у тебя кто-то есть.
— Да это ничего…
— А на ней тебе можно жениться?
— Я не хочу жениться, Алиса. Мне казалось, и ты тоже.
— Не хочу.
— Тогда я не понимаю, в чем проблема.
Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.
Сжимаю губы.
— Ты знаешь, в чем проблема, — шепчу я.
— Но нам ведь было хорошо вместе, разве нет?
Кэл наклоняется через
— Мне нельзя было подойти к телефону у нас в квартире, — говорю я.
Он вздыхает:
— Сейчас все равно у всех мобильные.
— Дело не в этом. А в том, что мне было нельзя. В том, что мне нельзя было выйти за тебя замуж, если бы я захотела. Нельзя было родить от тебя детей.
— Я думал, ты не хочешь детей.
Он убирает руку, но я все еще чувствую кожей ее тепло.
— Почему мы не можем жить снова так, как раньше? — спрашивает он.
— Мне уже почти тридцать, Кэл.
— И что? Мы же уже говорили об этом. Никакого брака. Никаких детей. Только ты и я, живем вместе. Это работало. И было здорово.
«Нет, мы никогда не говорили об этом. О самом главном».
— Я люблю тебя, Алиса.
— Не надо.
— Это правда. — Он повышает голос.
Представляю, как все будет. Я снова в его квартире. Омлет с тостами на завтрак по воскресеньям. Пиво в холодильнике. Мой распорядок зависит от его графика на работе. Я коплю деньги, уезжаю куда-нибудь раз в полгода, потом возвращаюсь и рассказываю ему о своих приключениях. Кэл прав. Я не хочу вступать в брак. Или заводить детей. Я всегда это знала. А если бы и захотела, мне все равно не с кем. «И дальше будет не с кем, пока ты теряешь время с ним», — сказала бы Си.
Нет, это будет шаг назад. Катастрофа.
Я бросаю есть, откидываюсь на спинку стула и складываю руки на груди.
— Я вернусь, если ты расскажешь родителям о нас.
Рот у Кэла забит пиццей. Дожевав кусок, он кладет приборы по бокам от тарелки:
— Ты же знаешь, как все обстоит, Алиса.
По выходным — его выходным — мы шли к реке, покупали кофе навынос и спускались на пляж, если был отлив. Там мы охотились за сокровищами — камешком в виде сердца, серебристой гайкой, которую можно было надеть на палец. Мы просыпались вместе. Засыпали вместе.
— Значит, нет, — говорю я.
Его взгляд полон тоски.
— Я тебя не понимаю.
— Нет, не понимаешь.
Я не могу всю жизнь прожить за скобками. Но я не могу объяснить это ему.
— Мы встречались три года, Алиса. Нам было хорошо вместе. Между нами было что-то. Я никогда не пытался изменить тебя. Не пытался удержать от поездок.
Не надо было вообще звонить ему. Во второй раз ничуть не легче.
— Ты ведь даже такой малости не можешь для меня сделать, Кэл.
Вижу, как его глаза темнеют.
— По-твоему, потерять свою семью — это малость? — произносит он медленно и тихо. — Всю семью, всех до единого. Ты готова пойти на такое ради меня? Разбить им сердце? Никогда не увидеться с ними снова?
Я
— Ты прав, — говорю я.
Кэл хмурится.
— Ты прав, — повторяю. Раньше я как-то не задумывалась об этом. — Я бы так не смогла.
Черт, ведь я не отказалась бы ради него даже от Си.
Кэл кивает. Берет кусочек пиццы и сует его в рот.
— Нам было здорово вместе, — говорит он, прожевав. — Мы же как-то справлялись со всем, да?
Я слегка улыбаюсь:
— Да, нам было здорово. Но это уже в прошлом.
Он облизывает губы:
— Не обязательно.
— Прости, что снова завела этот разговор.
Кэл наклоняется ко мне:
— Мы могли бы попробовать снова. Повстречаться. Посмотреть, как пойдет.
— Я буду в Дели.
— Можно я как-нибудь загляну к тебе в гости?
Он смотрит мне в глаза. Сердце болит. Все во мне болит.
— Мне пора, — говорю я, вынимая из кармана двадцать фунтов, но Кэл качает головой, и я сую банкноту под свой бокал.
Когда я прохожу мимо Кэла, он делает движение рукой. Хочет коснуться меня? Но он лишь прижимает пальцы к губам, и я выхожу на улицу, в ночь.
1. Люди роняют больше всяких вещей, чем ты можешь себе представить.
2. Здесь лучше, когда светит солнце.
3. Он и больше, и меньше, чем тебе кажется.
4. Здесь есть доброта.
5. Подойди как можно ближе к электростанции Баттерси и прислушайся, как щебечут скворцы возле самого берега.
6. На дереве, что у входа в парк Лондон-Филдс, висят часы.
7. На углу Мандела-роуд и Пейдж-Уолк есть бак, окрашенный в черный и белый.
8. На углу Ноэл-стрит и Поланд-стрит, неподалеку от Оксфорд-Серкус, на стене нарисован человек, читающий книгу возле сломанного дерева.
9. Места, не самые заманчивые на вид, часто оказываются интереснее прочих: за высотками Хейгейт-Истейт прячется лес.
10. Этот город нельзя узнать по-настоящему.
К нашему с тобой уголку я приближаюсь очень осторожно. Люди замечают повторяющиеся действия — да, даже в этом городе, как ни странно. Убедившись, что никто не смотрит, я раздвигаю листья и добавляю цвета, украшаю жилище.
Заходи, добро пожаловать. Ты поднимешь глаза к потолку и улыбнешься. Удивительно, правда? Давай я расскажу тебе об этом. Дело в том, что у каждой буквы есть свой цвет. Ты тоже это видишь? Я всегда знал, что так и будет. Но, наверно, у нас с тобой цвета разные. Ладно, давай лучше я просто покажу. Вот твое имя. Льдисто-голубая «А», золотая «Л», ярко-розовая «И», темно-синяя «С». Ты киваешь. И все понимаешь. Конечно, понимаешь. Алиса. Доченька. Люблю. Прости. Отец.