Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы)
Шрифт:
Корж в ответ пожал плечами: мне бы ваши заботы.
Павла усадили на стул вдали от стола, и ребята стали задавать вопросы. Корж знал, что это может продолжаться бесконечно долго, потому что, во-первых, кошка в общении с мышкой всегда чувствует себя увереннее и сильнее и, во-вторых, они могли меняться, тогда как он всегда будет один. Судя по всему, ребята настроились на длинный забег, но Павел смешал их планы. Марафон мог бы состояться, когда подозреваемый много говорит, оправдывается, стучит себя в грудь, доказывает, что он
Один из парней, помощнее и, видимо, агрессивнее, уселся за стол перед Коржом, второй притащил из дежурки стул и сел сбоку.
— Где ты был вчера с восьми вечера до десяти?
— Дома.
— Чем занимался?
— Ничем.
— Почему? Был не в себе?
— Нет, я был в норме, просто последнее время я ничем не занимаюсь, думаю о жизни… о товарищах по работе…
Подкол в отношении товарищей был опущен мимо ушей.
— Тебя видели около десяти в подъезде дома.
— Меня не могли там видеть…
— Почему?
— Потому что я никуда не выходил.
— Нет, тебя видели в подъезде дома, и ты был в рыжем парике.
— Я не был в подъезде… у меня нет парика.
— А вот тут ты врешь, ты же помнишь, мы изъяли у тебя при обыске рыжий парик.
— Это не мой парик.
— Какая разница, его нашли у тебя в комнате, на антресолях.
— Это парик не мой, он пролежал на антресолях несколько лет. О том, что им не пользовались, может доказать экспертиза.
— Экспертиза как раз говорит, что этот парик недавно надевали и…
„Это вранье, разумеется, — Корж хорошо знал это, — эксперты не могут так быстро дать заключение по парику“.
— Я еще раз повторяю, что парик там пролежал несколько лет.
— Сколько лет?
„Ага, сейчас они будут проверять меня, не сочинил ли легенду, а поскольку легенды всегда гладки, то ждут от меня точного ответа“.
— Не знаю точно, несколько лет назад моя жена достала его где-то и одевала на Новый год, с тех пор им не пользовались.
— Вот ты и попался, — сказал тот, что помощнее. — И знаешь на чем?
— Не знаю и знать не хочу, — бросил Корж.
— Напрасно, — ответил мощный. — Ты вел себя при задержании слишком уверенно. Так делают те, кто хорошо подготовил преступление и заранее отрепетировал все детали.
— Так ведут себя те, — сказал Корж твердо, — кто не совершал преступлений.
— Ну ладно, — тут вступил в действие тот, что сидел сбоку, — Павел, ну хрен с ним, ну замочил ты одного из местных разбойников, туда ему и дорога. Мы тебя понимаем, все мы — люди, все мы — человеки. Ты обложен со всех сторон доказательствами. Признавайся. Это нам нужно, чтобы потом не надо было кого-то искать, а твое дело повесим,
„Нашли дурака“, — подумал Корж, а вслух сказал:
— Ребята, я чужого никогда не брал и сейчас не возьму.
— Ну кто говорит о чужом, Павел? — ласково наезжал тот, что сидел сбоку. — Ты же сам грозился замочить убийцу.
— Где и когда?
— В госпитале, у нас есть показания свидетеля, завтра их тебе следователь покажет.
— Нет у вас такого свидетеля.
— Почему же, Паша?
— Потому что я даже в госпитале ничего подобного не говорил.
— Ну вот, ты уже и писаному не веришь.
— Ни писаному, ни сказанному…
— Ну, Паша, мы к тебе по-хорошему, а ты вот как…
— Не надо, ребята, — сказал Корж, — это лишнее, не тратьте время и не говорите, что вы считали меня мужиком, а я, оказывается, море поджег…
— Какое море? — переспросил тот, кто сидел напротив.
— Обское, — ответил Корж, — здесь другого нет, не то, что у вас…
— А где это у нас, Паша? — спросил тот, что помощнее.
— В Москве, — коротко ответил Корж.
— Ну вот, — изумились оба приезжих опера, которых начальство, видимо, убедило в абсолютной секретности их миссии в Н-ске.
— Ну ладно, Паша, — опять почти ласково начал тот, что сидел сбоку, — мы же знаем, тебе позвонили, ты поехал и замочил Марущака.
„Так, они знают о звонке. Значит, один из телефонов, либо мой, либо абонента был на контроле. Хорошо, что я сразу позвонил Кроеву. Но Кроева сейчас трогать не надо. Что этим ребятам из столицы какой-то Кроев. А вот для следователя его надо приберечь“.
— Мне действительно кто-то звонил и назвал имя Марущака, но это было около одиннадцати.
— А точнее?
— Точнее не знаю.
— Ну, Паша, мог бы посмотреть на часы, ведь ты знал, что тебя будут опрашивать и допрашивать, чего же ты не подготовился? Говорят, ты такой опытный опер… Так сколько?
— Около одиннадцати…
— Ага, а потом ты поехал в гостиницу…
— Полетел в гостиницу, потому что я не мог доехать туда и вернуться обратно менее чем за час, а вы приехали за мной через полчаса.
— И все же? — опять начал свою волынку тот, что помощнее. — Почему тебя видели в десять часов в подъезде?
— Все, ребята, — ответил Корж. — все, что нужно для розыска, я вам сообщил. Остальное не моя забота. Я теперь не сыскарь, а задержанный. Больше от меня вы ничего не услышите.
— Ладно, — тоном того, что сидел сбоку, сказал тот, кто сидел напротив, и поднялся из-за стола.
Он подошел к Павлу вплотную и почти ласково произнес:
— Тогда все, мы на некоторое время прервемся, но ты, Паша, помни о козыре. Он у нас до сих пор в рукаве. Помни… И до десяти вечера постарайся нас вызвать или взять у дежурного бумагу и написать все, как было. Не опоздай, Паша, а то мы тебя козырем по твоей жалкой картишке ка-а-а-к…