Детектив США. Выпуск 9
Шрифт:
Внезапно она вновь перевалилась на кушетке, ноги стукнули об пол. Яростное напряжение зазвенело в ее голосе.
— Если вы не уберетесь, — сказала она, — я начну вопить как резаная. Прямо сейчас! Сейчас же!
— О’кей, — торопливо сказал я. — Я просуну свою карточку в дверь, чтобы вы не забыли мою фамилию. Вы еще можете передумать.
Я достал визитку, просунул ее сквозь дверную решетку.
— Спокойной ночи, миссис Тэлли.
Никакого ответа. Ее глаза, глядевшие на меня из глубины комнаты, слабо светились в темноте. Я спустился с веранды и по узенькой
Через дорогу, в машине со включенными подфарниками, мягко урчал мотор. Моторы мягко урчат повсюду, на тысячах улиц, в тысячах машин.
Я сел в свой «Крайслер» и включил зажигание.
24
Уэстмор-стрит лежит не в лучшей части города и проходит с севера на юг. Я направился на север. В конце квартала меня тряхануло на заброшенном железнодорожном пути, потом по обе стороны пошли свалки. Ржавеющие остовы автомобилей за деревянными заборами производили гротескное впечатление, напоминающее современное поле боя. Груды безжизненного лома громоздились под луной. Штабеля высотой с дом, с проулками между ними.
В моем зеркале заднего вида показались яркие фары. Они росли на глазах. Я нажал на педаль газа, достал из кармана ключи и отпер перчаточный ящик. Достал пистолет тридцать восьмого калибра и положил на сиденье у ноги.
За свалками началась территория кирпичного завода. Высокая труба печи для обжига, торчавшая вдали, не дымила. На огромном поле — низкое деревянное строение с вывеской да темные штабели кирпича, пустота, ни души, ни огонька.
Машина нагоняла меня. Низкий рычащий вой слегка нажатой сирены прокатился в ночи, перенесся через край запущенного поля для игры в гольф на восток и через двор кирпичного завода — на запад. Я прибавил скорости, но это не помогло. Машина быстро приближалась, и вдруг огромная красная фара вспыхнула и осветила дорогу.
Машина поравнялась со мной и начала срезать угол. Я тормознул так, что «крайслер» стал на нос, развернулся на сто восемьдесят градусов за спиной у полицейской машины. За мной раздался скрежет шестеренок, вой разъяренного двигателя, и красный луч метнулся по бескрайнему двору кирпичного завода.
Бесполезно. Они шли за мной, быстро сокращая дистанцию. Я и не надеялся уйти от них — просто хотел вернуться туда, где стоят жилые дома, из которых могут выйти люди, чтобы посмотреть и даже запомнить.
Мне это не удалось. Полицейская машина опять вынырнула рядом, и грозный голос рявкнул:
— Причаливай, пока мы тебя не продырявили!
Я подъехал к обочине и нажал на тормоз. Убрал пистолет в перчаточный ящик и захлопнул его. Полицейская машина закачалась на амортизаторах у моего левого переднего крыла. Хлопнув дверкой, из нее вывалился толстый полицейский и заорал:
— Ты что, полицейскую сирену не узнаешь? Вылезай из машины!
Я вылез из машины и стал рядом с ней под лунным светом. В руке у толстяка был пистолет.
— Давай свои права! — голос у него был режущий, как лезвие лопаты.
Я достал права и протянул ему. Второй полицейский выбрался из-за руля, обошел машину,
— Фамилия у него Марлоу, — сказал он. — Черт возьми, а ведь это частная ищейка. Ты только подумай, Куни.
— Всего-то? — сказал Куни. — Тогда мне, пожалуй, пистолет не понадобится. — Он сунул его в кобуру и застегнул кожаный клапан. — Тогда мне, пожалуй, хватит этих моих ручонок, — сказал он. — Пожалуй, я ими управлюсь.
— Гнал со скоростью пятьдесят пять миль. Выпил, наверное.
— Пусть этот гад дыхнет, — сказал Куни.
Второй наклонился ко мне с любезной ухмылкой:
— Будь так любезен, дыхни на меня, ищейка.
Я дыхнул на него.
— Ну что ж, — рассудительно сказал он, — на ногах еще держится. Это я вынужден признать.
— Что-то ночь холодная для летнего времени. Угости парня выпивкой, полицейский Доббс.
— Слушай, чудная идея, — сказал Доббс. Он подошел к машине и достал из нее бутылку в полпинты. Поднял ее — она была полна на треть.
— Да, солидным угощением это не назовешь, — сказал он и протянул мне бутылку. — Пей на здоровье, приятель.
— А что если я не захочу пить? — сказал я.
— Ой, не говори этого, — заскулил Доббс. — А то нам подумается, что ты хочешь заиметь отпечатки наших ботинок на своем животе.
Я взял бутылку, свинтил колпачок и принюхался. У напитка в бутылке был запах виски. Просто виски.
— Хоть бы придумали что-нибудь пооригинальнее, — сказал я.
— Время восемь часов двадцать семь минут. Запиши, полицейский Доббс.
Доббс подошел к машине и сунул в нее голову, чтобы сделать запись в своем служебном блокноте. Я поднял бутылку и спросил у Куни:
— Вы настаиваете, чтобы я это выпил?
— Валяй. А то я сейчас попляшу у тебя на брюхе.
Я встряхнул бутылку и набрал в рот виски, не глотая. Куни двинул мне кулаком в живот без замаха. Я выпрыснул виски и согнулся пополам, давясь, роняя бутылку. Я нагнулся, чтобы поднять ее, и увидел, что Куни поднимает свое толстое колено. Он метил мне в лицо. Я шагнул в сторону, выпрямляясь, и что есть силы вмазал ему в нос. Он левой рукой схватился за лицо, взвыл, правая рука метнулась к кобуре. Доббс забежал сбоку и низко взмахнул рукой. Удар дубинки пришелся сзади, под левую коленку, нога мгновенно онемела, я тяжело сел на землю, скрипя зубами и выплевывая виски. Куни отнял руку от своего окровавленного лица.
— Иисусе Христе, — крякнул он страшным хриплым голосом. — Это кровь. Моя кровь!
С диким ревом он пнул меня, целясь ногой в лицо.
Я успел откатиться, и удар пришелся в плечо. Но и это было достаточно ощутимо.
Доббс возник между нами:
— Хватит, Чарли, с нас достаточно. Не надо перегибать.
Пятясь, Куни сделал три шаркающих шага назад, сел на подножку полицейской машины, взялся за лицо. На ощупь достал носовой платок и осторожно приложил его к носу.
— Дай мне одну минуту, — сказал он сквозь платок. — Только одну минутку, приятель. Всего только одну малюсенькую минуточку.