Детективное агентство 'Альтернатива'
Шрифт:
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
41. ТЕЛЕФОНЫ В КАФЕ
Взглянем мельком на Париж. Бело-синие прямоугольники названий улиц. Грили самообслуживания. Люди, несущие длинные батоны французского хлеба, известного как багет. И рядом продуктовые рынки под полосатыми навесами или зонтами. Величественная красота сделанного людьми, осознающая себя эталоном вечной живописи жизни. Длинные низкие баржи на Сене - ле бато. И по соседству рыболовы. Японские туристы в аккуратных деловых костюмах, обвешанные фотоаппаратами. И всюду - любовь. Любовь, разлитая в воздухе. Пары, гуляющие, держась за руки. Или обвив руки вокруг талии друг друга.
У частных детективов есть пословица: прежде чем повернуться к изощренному, не забудь об очевидном. Поэтому я повернулся и снова спустился по затянутым ковром ступенькам к телефонным будкам, туалетам и назойливой консьержке.
Когда я оказался в наблюдаемом ею пространстве, она нахмурилась. И я заметил, как ее рука, защищая, легла поверх стопки бесценных полотенец. Я мельком кивнул ей - делового человека не может беспокоить бессмысленность полотенец в телефонной будке. И тут я понял, что израсходовал свой единственный жетон на предыдущий звонок.
У меня не было времени, как идиоту, возвращаться назад. Я выудил из кармана стофранковую купюру.
– Силь ву пле, пять жетонов, а сдачу оставьте себе.
Эти слова вызвали улыбку поджатых и бескровных губ. Мое необычное поведение подкреплялось хорошей французской валютой, поэтому теперь она, наверно, ничего против меня не имела.
Зажав в кулаке жетоны, я бросился к телефонной будке, которую как раз занимала обширная блондинка средних лет с продуманным макияжем. Она устроилась там так, будто собиралась весь день провести в болтовне с матерью, живущей где-то в парковой зоне, то ли в Пасси, то ли в Сен-Жермен-ан-Лай.
Я постучал жетоном по стеклу, надеясь запугать ее. Я забыл, что это Париж, родина Невозмутимых. Она бросила на меня взгляд, который яснее ясного говорил: "Убирайся к своей бутылке в сточную канаву, санкюлот". Потом она снова повернулась к телефону, очевидно решив говорить, пока не закроется кафе или не замерзнет пекло, в зависимости от того, что случится раньше.
В отчаянии я обернулся к консьержке, наблюдавшей за происходящим с обычной иронической ухмылкой.
– Мадам, - сказал я, - мне нужно сделать звонок по обстоятельствам чрезвычайной важности. Будьте добры, помогите мне.– Пока говорил, я положил ей на стол еще одну стофранковую купюру.
– Мсье доктор?– спросила она с немедленно смягчившимся при виде денег выражением.
– Exactement! <Точно! (фр.)>– воскликнул я. В конце концов частный детектив - это своего рода врач болезней социального организма. Или что-то в этом смысле, я готов спорить, если возникнет необходимость.
– Идите за мной, мсье.– Она поднялась из-за стола, собрала в блюдце монеты и положила в карман своего темного бумазейного платья. Потом провела меня через дверь с надписью "Выхода нет" в длинный, тускло освещенный крохотными лампочками коридор к двери с надписью: "Входа нет". Тут она отперла дверь и вошла. Я следовал за ней по пятам.
Мы попали в своего рода кладовку. Вдоль одной стены до потолка
Последующий спор троицы персонажей начался с пронзительного крика и продолжался в более спокойных тонах. Я обнаружил телефон и тотчас направился к нему. А консьержка в это время объясняла, что мсье доктор должен сделать звонок по обстоятельствам чрезвычайной важности и почему бы мсье Альберту и мамзель Фифи для своих совокуплений не поискать дешевый отель.
На этот раз по телефону Клови ответила секретарша. Понимая, что вся троица навострила уши, о чем я буду говорить, я начал так:
– Это доктор Дракониан. Мне надо немедленно поговорить с мсье Клови.
– Но вы не постоянный доктор мсье Клови, - возразила девушка.– Что случилось с доктором Амбруазом?
– Речь идет о хирургии. Мне надо немедленно поговорить с мсье Клови.
– Это имеет отношение к его анализам?
– Может быть, - ответил я.
– Позитивное или негативное?
– Я сообщу это только самому мсье Клови.
– Можете сказать мне. У мсье Клови нет от меня секретов.
– Тогда он сам вам скажет. У меня есть ясные инструкции на этот счет. Мадемуазель, пожалуйста, не отнимайте у меня времени. Соедините меня с мсье Клови.
– Ах, мне очень огорчительно, но я должна сказать вам, что мсье Клови оставил указание никому не говорить, где он. По секрету я могу сказать, что он сегодня вечером снимает кульминационную сцену своего нового фильма. На ней не разрешено никому присутствовать, кроме актеров и технического персонала. Но как только мсье Клови вернется...
– По-моему, вы не поняли, - перебил я ее, - я тоже появляюсь в этом фильме.
Потребовалась минута, чтобы она восприняла сказанное.
– Вы ДОКТОР мсье Клови, и вы также актер?
– Да, конечно, я играю роль иностранного доктора. Ей это не понравилось.
– Вы совершенно уверены...
– Конечно, уверен!– снова перебил я.– Там требуется мое присутствие. Мадемуазель, если я не появлюсь, произойдет ужасный провал.
– Хорошо, я скажу вам, но, надеюсь, у меня не будет неприятностей, после некоторого колебания наконец решила она.– Сегодняшняя ночная съемка будет проходить в "Клозери де Лила" на Монпарнасе. Или, вернее, сначала съемочная группа встречается там на обеде. Потом они поедут туда, где проходит заключительная часть сцены.
– Где?
– Я сама, мсье, не знаю. Мсье Клови намерен объявить об этом на встрече съемочной группы.
Я от души поблагодарил ее и повесил трубку. Обернувшись, я обнаружил, что маленький лысый мужчина и малюсенькая женщина с тщательно сделанной прической уже в полном порядке. Аккуратно застегнутые, они вместе с консьержкой стояли в ряд и пялили на меня глаза.
– Большое спасибо, мадам, - сказал я консьержке, поклонился двум другим и направился к двери.
– Если вы будете так любезны, мсье, один момент, - обратился ко мне лысый мужчина.