Детективные романы и повести
Шрифт:
— Друг мой, к этой молодой особе переходит очень большое состояние. Стоит ли удивляться, что я с самого начала заподозрил ее в соучастии. В самолете находились три женщины. Мисс Керр — представительница очень известной семьи, в подлинности происхождения этой леди мы сомневаться не можем. А вот две другие? С тех пор, как Элиза Грандье намекнула нам о том, что отцом ребенка мадам Жизель является англичанин, я все время не мог отделаться от мысли: а не является ли одна из этих двух пассажирок дочерью убитой? Они примерно одного возраста.
— Ах вот оно что! — воскликнул Фурнье. — Значит, вот каков ход ваших мыслей! Наш друг инспектор Джэпп назвал бы вас сверхизобретательным.
— Не спорю, он всегда обвиняет меня в том, что я все усложняю.
— Вот видите!
— Но по существу он неправ, я, напротив, всегда придерживаюсь простейших приемов в работе. И, кроме того, я никогда не отказываюсь признать чью-либо правоту.
— Но сейчас вы разочарованы? Вы ждали большего от этой Анны Морисо?
В этот момент они входили в отель, где остановился Пуаро. Взглянув на предмет, лежавший на столе в холле, Фурнье вдруг вспомнил об утреннем разговоре с Пуаро.
— Я не успел поблагодарить вас за то, что вы привлекли мое внимание к тому промаху, который я допустил, — сказал он. — С моей стороны, совершенно непростительно было забыть о флейте доктора Брайанта. Хотя я его всерьез не подозреваю.
— Не подозреваете?
— Нет. Он показался мне совсем не из тех, кто…
Человек, стоявший возле конторки клерка, вдруг обернулся. В руке он держал футляр от флейты. Увидев Пуаро, он расплылся в широкой улыбке. Пуаро пошел ему навстречу, а Фурнье предусмотрительно отошел подальше, чтобы Брайант не мог его заметить.
Пуаро и Брайант пожали друг другу руки. Женщина, стоящая рядом с Брайантом, быстро повернулась и направилась к лифту. Пуаро не смог ее как следует рассмотреть.
— Итак, мосье доктор, ваши пациенты, значит, как-то обходятся без вас?
Доктор Брайант улыбнулся. Он выглядел уставшим, но до странности спокойным. Они молча подошли к бару.
— У меня больше нет пациентов, — наконец сказал доктор. — Не хотите ли стаканчик шери, мосье Пуаро? Или чего-нибудь еще?
— Благодарю вас.
Они сели, доктор сделал заказ.
— Да, теперь у меня больше нет пациентов. Я уволился со службы.
— Чем вызвано такое внезапное решение?
— Не такое уж оно и внезапное.
Он помолчал, пока официант ставил на стол рюмки. Потом поднял бокал и сказал:
— Я вынужден был уйти по собственному желанию, ибо не хотел, чтобы меня вообще вычеркнули из списков врачей. — Говорил он тихим, каким-то отрешенным голосом. — У каждого в жизни наступает когда-нибудь поворотный момент, мосье Пуаро. Когда стоишь на перекрестке дорог, нужно выбрать одну из них. Я очень люблю свою профессию, и мне жаль, очень жаль с ней расставаться. Но что поделаешь?
Пуаро молчал. Он ждал.
— Все дело в женщине, — продолжал Брайант. — Это одна из моих пациенток, я горячо люблю ее. Но она замужем, а муж причиняет ей одни страдания. Он наркоман. Будь вы врачом, мосье Пуаро, вы поняли бы, что то значит. У нее нет собственного капитала, поэтому она не может от него уйти. Долгое время я не мог решиться, но теперь сделал выбор. Мы уезжаем в Кению, собираемся начать там новую жизнь. Я надеюсь, она наконец-то обретет немного счастья. Слишком много она страдала…
— Я вас понимаю, — сказал Пуаро и, помолчав некоторое время, добавил — Я вижу, вы захватили с собой флейту.
Доктор Брайант улыбнулся.
— Эта флейта, мосье Пуаро, мой самый старинный друг… Если мои ожидания меня обманут, у меня останется музыка.
Он нежно дотронулся до футляра. Потом кивнул головой и встал. Пуаро тоже встал.
— Желаю вам счастья, мосье Брайант. И вам, и вашей избраннице.
Когда Фурнье снова подошел к Пуаро, тот был уже возле конторки клерка в заказывал телефонный разговор с Квебеком.
Глава двадцать четвертая. СЛОМАННЫЙ НОГОТЬ
— А вы опять за свое! — воскликнул Фурнье. — Вас все еще терзает мысль об этой наследнице состояния? Решительно, у вас идея фикс.
— Вовсе нет, — ответил Пуаро. — Но во всем должен быть порядок и метод. Сначала нужно закончить одно, а потом уже браться за другое.
Он оглянулся.
— Вот и мадемуазель Джейн. Может быть, вы начнете обедать без меня? Я приду, как только освобожусь.
Фурнье неохотно согласился и вместе с Джейн прошел в ресторан.
— Ну, и как? — с любопытством спросила Джейн. — Какова она из себя?
— Немного выше среднего роста, шатенка, цвет лица матовый, подбородок чуть выступает вперед.
— Вы рассказываете так, словно читаете приметы в паспорте, — сказала Джейн. — В моем вот, например, паспорте написаны просто оскорбительные вещи. Больше всего там слов «средний» и «обычный». Нос — средний, рот — обычный. А как еще можно описать рот? Лоб — обычный, подбородок — обычный.
— Зато глаза необычные, — сказал Фурнье.
— Нет, в паспорте записано: глаза — серые, значит, самые разобычные.
— А кто вам сказал, мадемуазель, что это обычный цвет? — спросил француз, облокотившись на стол.
Джейн засмеялась.
— Расскажите мне побольше об этой Анне Морисо. Она хорошенькая?
— Довольно милая, — осторожно сказал Фурнье. — Но она не Морисо, а Ричардс, она замужем.
— А ее муж тоже здесь?
— Нет.
— А почему?
— Он где-то в Канаде или в Америке.
Фурнье стал рассказывать Джейн об Анне. Когда он уже заканчивал свое повествование, вошел Пуаро. Вид у него был несколько удрученный.