Дети ночных цветов. Том 2
Шрифт:
– Перестаньте мучить ребенка! – одернула его Ордилия Конклин, с которой Томас успел подружиться в последние дни. Локвуд попытался объяснить ей важность этих расспросов, но она лишь гневно отмахнулась от него, как от назойливой мухи. – Вам мало того, что с нами уже было?! – возмутилась Ордилия, уводя Томаса в свой номер. В этот же вечер она встретилась с Гвен и убедила ее оставить отель. – Я не знаю, что здесь происходит, не понимаю, что произошло, и не знаю, что еще произойдет, но в одном я уверена – Томасу здесь не место, – сказала она.
– Но куда мне ехать?! –
– В Луизиану. Томас сказал, что у вас есть дом, что у вас там осталась целая жизнь.
– Целая жизнь! – Гвен усмехнулась и на этот раз решила не отказываться от выпивки, которую ей так часто предлагала Ордилия.
Они проболтали всю ночь, а утром собрали вещи и вместе уехали из отеля. Следом за ними съехала Гермина Грэтхем. Никто не видел, как она это сделала, но никто не сомневался, что к обеду ее можно не ждать. Ее отъезд послужил катализатором. Жители отеля начали разбегаться, словно тараканы на кухне, когда посреди ночи неожиданно включили свет.
Не прошло и пары дней, а отель оказался практически пуст. Даже Грегори Палермо – и тот устроил себе бессрочный отпуск. Отель вымирал на глазах.
– Сегодня утром уехал Осторе, – сказала Сэнди, заходя в номер Донована. – Он просил не говорить тебе, так что… – она замолчала, увидев, как он кивнул, повернулась к нему спиной, подошла к окну. – Знаешь, я, наверное, тоже уеду, – тихо сказала она, наблюдая, как ветер гонит по двору облако пыли.
– Из-за Локвуда?
– А ты бы смог спокойно спать, если бы тебе сказали, что твой ребенок – вовсе не твой ребенок, что это вообще не человек, а одна из тех цветочных тварей, которых мы видели в тумане на окраине Милвилла?!
– Это может быть не так.
– Так. Локвуд прав. Все сходится. К тому же я разговаривала с Томасом незадолго до того, как он уехал. Этот мальчик ведь запомнил побольше нас. К тому же эти полицейские, что привезли нас сюда… Что если они заодно с Хоскинсом? – Сэнди выругалась. – Не могу избавиться от ощущения, что я всего лишь курица, которая должна высидеть для кого-то яйцо. Здесь, в этом отеле. А они потом придут и заберут то, что считают своим.
– Думаешь, Гермина и остальные уехали поэтому?
– Не знаю, но здесь я не чувствую себя в безопасности. Думаю, Локвуд прав. У них на наших детей какие-то планы, иначе они не отдали бы нам их.
– И что ты собираешься делать?
– Не знаю. Я все еще ее мать, так что…
– Хочешь сбежать?
– Может быть, если растить Бонни вдали от этого безумия, то она станет нормальным ребенком?
– Может быть.
– Поедешь со мной?
– Что?
– Почему бы и нет? Ты нравишься мне. Тебе я доверяю. К тому же ты пилигрим, а мне еще многому придется научиться в этой жизни. – Сэнди смотрела за окно. – Нэтти Стибингс уехала с мужем в Иллинойс к дочери, так что здесь остались только ты и я.
– И Локвуд.
– Если честно, то Локвуд последние дни пугает меня еще больше, чем Бадди Хоскинс.
– Не все так плохо.
– С какой стороны посмотреть. – Они снова замолчали. – Я уеду сегодня после обеда, – сказала Сэнди,
Старая «Фиеста», которую оставила ей Гвен, с трудом, но все-таки проглотила ее вещи. Сэнди положила колыбель на заднее сиденье, огляделась, пересекла двор отеля и постучалась к Доновану.
– Ты, кажется, собирался в Чикаго? – спросила она. – Потому что я тут подумала… Мне ведь все равно, куда ехать, а кто-то должен приглядывать за ребенком, так что…
– Хочешь, чтобы я был нянькой?
– Ну посудомойкой ты ведь уже был, – Сэнди безрадостно улыбнулась и пожала плечами. – К тому же будет не так скучно в дороге. Расскажешь мне о своей девушке. Что в ней такого особенного, что заставляет тебя вернуться.
– Я возвращаюсь не из-за нее, а из-за Нэтти. – Донован оставил дверь открытой, прошел в свой номер и начал собираться. – Она сказала, что все мужчины боятся ответственности. Хочу доказать, что это не так.
– Так твоя девушка была беременна?
– Что? Как ты догадалась?
– Иначе почему ты сбежал?!
– Я сбежал не из-за этого… – Донован закинул сумку на плечо, вышел из номера.
– И сколько лет должно быть твоему ребенку? – спросила Сэнди, когда они остановились на ночь в дешевом мотеле.
– Два года.
– А его мать… Она красивая?
– По-своему.
– А я?
– Ты молодая.
– Не такая уж я и молодая! – Сэнди ткнула его кулаком в бок и заявила, что хочет сменить тему разговора.
Ночью им приснилась черная пустота, в которой они парили, пытаясь дотянуться друг до друга.
– А что если это никогда не закончится? – спросила Сэнди утром, когда они зашли в местный бар позавтракать. Донован отвернулся, предпочтя не отвечать. – Если это так, то я бы хотела быть с тем, кто это сможет понять. А еще лучше – с тем, кто знает, что это такое.
И снова Донован промолчал.
Первую половину дня они ехали почти молча, думая о чем-то своем и в то же время о чем-то общем. Бонни молчала, наблюдая за ними. Из-под чепчика виднелся рыжий пушок. Холодные глаза скользили по окружающей реальности, изучая, ощупывая. Сэнди смотрела на нее и не могла представить себе тот день, когда эта девочка вырастет и скажет, что она не ее мать. «Нет. Такого не будет», – говорила себе Сэнди, но ближе к ночи, когда поняла, что спустя день Донована уже не будет рядом, расплакалась.
– Эй, ты чего? – растерянно спросил он. Она покачала головой и вышла на улицу. – Знаешь, – сказал Донован, выходя следом за ней, – в жизни очень мало по-настоящему неразрешимых проблем, но вот людей, которые не умеют или попросту не хотят решать эти проблемы, к сожалению, очень много.
– Тоже Нэтти сказала? – шмыгая носом, спросила Сэнди.
– Нет. Моя бывшая девушка.
– Девушка? – Сэнди повернулась к нему, награждая кислой улыбкой. – И поэтому ты сбежал от нее?
– Мне нравилась эта жизнь.