Дети вечного марта. Книга 1

Огнева Вера Евгеньевна

Видно: понятия не имеет, как надо делать, однако, старается.

Он не раб, — пришел к неожиданному выводу конь, — рожден свободным, попал в неволю, пробыл там недолго. А значит, что? Значит, держи ухо востро. Игор может оказаться врагом.

Привычный оборот дела, привычная расстановка фигур: не свой — всегда враг, вдруг разозлили. Шак так врезал кремнем по кремню, что высек целый сноп искр. Легкие завитушки коры вспыхнули и мгновенно превратились в невесомый прах. Но одна сухая веточка все же затлела.

— Игор, тащи сюда

бересту. Быстрее!

Тот охапкой подхватил надранную кору и бегом принес.

Костер разгорелся. Сун не сразу, но приноровился к бересте. Дело с чашкой пошло на лад. Ири Шак бросил подбитую камнем жирную змею. Тот с опаской и врожденным почтением выпотрошил гада, натер травами и насадил на колышки. На поляне рос дикий чеснок. У самой опушки — щавель. Вдоль ручья конь нарвал съедобной кучевницы; принес и бросил рабам. Сам он с удовольствием хрумкал толстые сочные стебли. Рабы тоже начали жевать, не выказывая, впрочем, большого восторга. Это вам не каша. Богатые змеи до отвала кормили своих рабов.

Одну половину змеи конь взял себе, другую протянул Игору и очень удивился, когда тот начал делить кусок на три части. Рабы, похватав жирные, коричневые дольки, вмиг обглодали их до косточки. Шак пожал плечами. Дело свободного, как он распорядится своей едой. Но завтра Игор из его рук не получит ничего. Он сам уравнял себя с рабами.

По команде Шака Ири и Сун натаскали к костру мягкой травы. Конь спустился к ручью, окунул лицо в воду, умылся и попил. Следом притопал Игор, разделся и полез в воду. Шак с сомнением смотрел, как тот плещется. Хотя, костер, конечно: обсохнет.

— Ты когда попал к змеям? — спросил конь, глядя, как человек вытирается ошметками рубахи.

— Три года, — отозвался тот, уже влезая в просторные холщовые штаны, оборванные понизу в бахрому. Ири и Сун обуви вообще не имели. У Игора сохранились рваные, подвязанные кусочками кожи, башмаки. Наконец он оделся и встал перед конем глаза в глаза.

Ага, тянул с ответом, чтобы успеть одеться и быть готовым удрать в случае опасности. Тоже сосчитал, измерил и взвесил, придя в результате к вечной истине: не свой значит враг.

— Я тебя догоню, если побежишь. И убью, если нападешь. Я догоню и убью любого человека, — усмехнулся конь. В темноте блеснули большие ровные зубы.

— С чего ты взял, что я побегу?

— Ты не глуп, и ты рожден свободным, — выдал конь как приговор. Человек отступил, сжал кулаки, напружинился.

— Откуда ты родом? Как оказался у змей? — наступал Шак.

— Не знаю… — руки противника повисли. Плечи опустились.

У Шака в нехорошем предчувствии дернулись уши. Он вкрадчиво протянул:

— Ты умеешь уходить?

— Как это?

— Как мы сегодня.

— Я не понимаю. Слышишь, ты! — Вдруг заорал человек. — Я не понимаю, что произошло! Я не знаю, как оказался у ваших долбанных змей. Ты можешь вогнать меня в землю, но я не понимаю!!!

Игора колотило. Шак вспомнил соплеменника,

получившего в бою удар по голове. Его потом до конца жизни водили за руку. Одна из женщин из милости кормила его с ложки. Он никого не узнавал. С Игором, должно быть, случилось нечто подобное. Конь сжалился и позвал:

— Пошли посмотрим на наших рабов: доели их волки или только подбираются.

— Тут водятся хищники?

— Всю дорогу за нами шли.

Рабы мирно храпели, зарывшись в траву.

— Спать будем по очереди, — распорядился Шак, обмотал волглой травой длинные палки, подпалил и расставил широким кругом. Если даже потухнут, будут отпугивать серых вонью. Он уже собирался ложиться, когда Игор подал голос:

— Понимаешь, я не знаю, как сюда попал.

— Где ты жил раньше? Где твой дом? Неужели не помнишь?

— Там… все другое. Там другая земля. И там нет… аллари.

— Значит, ты с запада. Я слышал, на западе живут только люди.

— Как туда добраться? — вскинулся человек.

— Иди все время на закат. В конце лета повернешь на правую руку. Года за полтора, думаю, доберешься. Или не доберешься. Мест, где селились бы одни люди, я никогда не встречал. Мало ли каких баек наврут? Я тебе больше скажу: ты первый свободный человек, который мне попался. В нашем, да и в других кланах считали: люди могут быть только рабами. Видишь этих двоих? Они рабы по рождению. Их придется тут бросить.

— Почему?!

— Зачем тащить с собой такую обузу? Они ничего не умеют. Их надо кормить и оберегать от диких зверей. Я не знаю, где мы находимся. По звездам — где-то в Герцогстве. О! Их можно продать, — эта счастливая мысль только что пришла Шаку в голову. А по лицу Игора пробежала тень. — Продать, продать. Не сомневайся, — заверил его Шак. — Одни они сгинут. А так — та же работа. Они не знают другой жизнь. Если верить слухам, порядки в Герцогстве более мягкие, чем на востоке. Глядишь, живы останутся.

За две проведенные в дороге недели, Шак немного попривык к своим спутникам.

Сун так навострился мастерить из бересты разные поделки, что у каждого вскоре появился за спиной плетеный короб. Травы, корешки, подбитая птица или та же змея — к вечеру всегда находилось, что поесть. Они кидали раскаленный камень в берестяное ведерко и варили в кипятке свою добычу. Тут хозяйничал Ири. Он знал травы, немного умел лечить и великолепно готовил.

Сильный выносливый, больше других приспособленный переносить скитания, Игор опять удивил. Он абсолютно ничего не умел. Он не слышал голосов леса, не умел подкрадываться, он пер напролом, там, где следовало, проскользнуть невидимкой. Он-то как раз и оказался в пути обузой. Зато он быстро учился. И все время спрашивал. Шака вопросы человека не так раздражали, как забавляли. В конце концов он понемногу рассказал ему о своем клане, о войне, о… подумал и рассказал о брате.