Дети вечного марта. Книга 1

Огнева Вера Евгеньевна

— Тебе, наверное, стоит вернуться и найти становище лягушек, — бездумно посоветовал человек.

— С кем я говорил всю дорогу! — возмутился конь. — С пеньком? Лягушки — мерзкие, тупые твари. Чужак там и шагу не сделает. Это тебе не просвещенные змеи. Зажрались, потеряли опаску. Что должен был сделать со мной глава тайной полиции?

— Не знаю.

— Убить! Я проник в самый центр его страны, я высмотрел дорогу, я узнал, как они используют змей. И еще много такого, что мне, живому, знать не полагалось. У лягушек мне бы дали попить

воды и — все! Труп — воронам. Знаешь, как они травят друг друга? Ну, если, допустим, не могут поделить добро, а напрямую сражаться не хотят или не могут.

Приходит, к примеру, в дом гость, а хозяин только и думает, как его извести. Гость кланяется, отказывается от еды и питья — обычай не велит садиться за стол в чужом доме. Тогда хозяин, чтобы показать, что еда безопасна, берет яблоко и режет его пополам ножом. Одну половинку ест сам, другую протягивает гостю. Тот кусает и падает к ногам довольного хозяина в страшных судорогах. А всего-то: одна сторона лезвия оказалась смазана ядом. Лягушки, к тому же, страшно подозрительны. И ленивы. Змеи богаты, их болотные соседи — не очень. Что между собой цапаются, что с другими. Но Лягушки не бойцы. Попади я к ним, на первом же посту отравили бы, только за высокий рост.

— Тогда остается, рыскать по всему герцогству?

— Остается, — угрюмо подытожил конь.

Глава 7

Саня

За спиной топал и спотыкался Шак. Сане захотелось отвесить Апостолу плюху. Получишь сдачи, может, в голове прояснится. Хотя, все и так понятно, яснее ясного. Пелиноры коту уже такой пучок соломки подстелили: падай — не хочу.

Сегодня утром, отдав последние приказания, князь потихоньку отвел Саню в сторону и предложил:

— Оставайся у нас.

Так в лоб и попер: женись на Эрике, а я тебе и то и это. Саня брякнул, первое, что пришло в голову: она же, мол, медведица. Князь на него так посмотрел, что коту захотелось спрятаться за колонну.

Эд как-то поведал, что в богатых домах, при известных обстоятельствах, на принадлежность к другому виду не смотрели, а для продолжения рода с востока вызывали, — понимай так: покупали, — чужака со свежей кровью.

Граница большая, не унимался Пелинор, ему и Эрике построят свою крепость, дадут людей. Закняжит крестьянский сын, урожденный котейка, свой род поведет.

Захотелось спросить: от кого? Ага, ему — кошечку в постель, ей — медведика из восточного клана. То-то семья получится. После на отпрысков тех и других границу разделят. Князь Пелинор объявит себя герцогом, а они все ему станут служить верой и правдой. Глядишь, не пройдет и десяти, пятнадцать лет, новое герцогство наберет силу и захватит соседний участок границы. Работы по изловлению нарушителей прибавится. Коту станет не до забав. Почувствует себя господином и вершителем. Разбогатеет. Что там музыкальный ящик, который про блоху печалится! У князя в закромах такие штуки есть: о-го-го!

Пелинор

шептал, а сам косил в сторону, не хватились ли их Эд с Шаком. Но те куда-то ушли. Только Бера расположилась невдалеке, с таким видом, будто своими делами занимается.

Дней десять, что ли назад, припомнил Санька, клятвенно себе клялся, что уйдет от арлекинов.

Уходи! Не просто уходи, а под пение победных труб и крики: "Слава!" На пуховых перинах почивать будешь, курятину белым вином запивать. Рядом — готовая на все молодая супруга. Даже терпеть чужака в постели? Готовая! Ее уже приучили. В Меце терпела за страх, здесь будет терпеть за ласку.

А Саня? То-то и оно, что кот просто станет отрабатывать хлеб, густо намазанный медвежьим медом.

В зал вошли Эд, Шак и капитан замкового отряда. Пелинор откатился от Саньки, будто его тут и не было, пошел к друзьям, заговорил о близком празднике. Устали все за последнюю неделю, пора и погулять.

Саня поймал на себе испытующий взгляд Беры, отметил, что княгиня на него порой смотрит не только как на будущего родственника, и убрался в самый дальний угол залы, за выступ камина. Тут стояла широкая тахта, укрытая клетчатым, восточным пледом. Санька присел на край.

Князь Пелинор построит для новобрачных большой каменный дом. Нечего деревянными хоромами баловаться. Эти-то отгрохал исключительно, чтобы угодить жене. Но тут оно понятно: тут тысячи лет простояло укрепление с высоченными стенами, с донжоном. На новом месте встанет надежный форпост. Люди построят — никакие пустобрюхи не пройдут.

Санька станет ловить нарушителей. Попался уродец о двух головах — медведям его. Попалась сумасшедшая старуха с хвостом — заруби на месте. И станет рубить.

Рядом — надел Эда. Не понравится Саньке, как сосед распорядился межевыми лугами — объявит войну. Отольются собаке котейкины слезки, все попомнит! А захочет князь Александр, голову Эда себе на стол прикажет подать. Пелинор, поди, в большой претензии не будет? Р-р-родня!

В зале стало тихо. Все разошлись по своим делам. Только Санька так и сидел на тахте, стараясь унять расходившееся дыхание.

Глядеть в другую сторону что-то мешало. Будто в глаза бросили пригоршню песка. Как он ни смаргивал, как ни тер веки, жжение и пелена оставались. Наконец он бросил свои попытки, улегся на тахту, — благо, никто не лезет разбираться, чего это котяра посреди всеобщего ликования уснул, — и расслабился.

Получилось! Получиться-то получилось, только…

Проливной дождь, мокрый лес, — опять хляби! — кибитка под тентом. Собака свесился через бортк — блюет. Фасолька, известно, плачет. Санька зажимает нос от нестерпимой вони. Шак возится с Цыпой. Та кричит.

Потом… мелькание… стук копыт… тряска. Погоня! Раненый Эд валяется на соломе… И сразу сполохом, жутким откровением: Солька висит, распятой на какой-то решетке. Ее пытают, а Саня сидит напротив со связанными руками. Смотрит и решает…