Детские странствия
Шрифт:
– А ну-ка, Вася, почитай нам про генерала Топтыгина.
Я вставал на середину избы и громко читал:
Дело под вечер, зимой,
И морозец знатный.
По дороге столбовой
Едет парень молодой,
Ямщичок обратным…
Весть о моих успехах
– Ай да Васька, молодец! Хороший подарок заслужил!
Попадают мои валенки в руки и дяде Михайле. Он тоже рассматривает их, а потом говорит:
– Подарок-то хороший, да один валенок с дыркой!
Я быстро вырываю у него валенок из рук; гляжу - и действительно на подошве дырка.
– Ничего, Вася, не горюй! Дареному коню в зубы не смотрят, - утешает меня отец.
ДОБРЫЕ ЛЮДИ
Так шел год за годом: зимой я ходил в училище, летом пас овец.
На третье лето мать повела меня наниматься пастушком в дальнюю деревню Кашниково. Набивая мне цену, она хвалилась:
– Ростом он маленький, а старательный, проворный. В училище учится, и учителя хвалят, подарки дают.
Мужики и бабы, собравшиеся в избу, с любопытством рассматривали меня, говорили:
– Это хорошо, что в училище ходит, - значит, сумеет сосчитать овечек. Стадо у нас большое - сто двадцать голов.
Нелегко было крестьянину доверить своих овечек такому юнцу, как я. Но в Кашникове, узнав, что я хожу в училище, не стали долго судить и рядить, как обыкновенно бывало в таких случаях.
– Чего, бабоньки, сомневаться?
– заговорили мужики.
– Кормите его молочком да шаньгами и будете спокойны - пастух образованный.
И бабы пообещали:
– Пусть хорошо смотрит за скотиной, а кормить будем хорошо, раз образованный.
Собираясь домой, мать попросила хозяйку, у которой я оставался, присмотреть за мной.
– Не обижайте малую сироту, - говорила она.
У нас в деревнях сиротами называли всех, кто жил в чужом доме.
Мать ушла. Я стоял посреди улицы осиротевший, в чужой, далекой от дома деревне. На улице ребята играли в шары. Один из них вдруг подскочил ко мне.
– Ты наш овечий пастух?
– спросил он.
– Да, овечий пастух, - ответил я и боязливо сжался: не забыл еще, как встретили нас, спировцев, в школе шурингские ребята.
Но кашниковские иначе встречали чужих.
– Чего ж ты стоишь? Давай вместе играть, - предложил мне подскочивший паренек.
Вечером, когда я, повеселевший, вернулся в избу» хозяйка меня хорошо накормила.
Не
«Не тужи, Васька! Помни, что свет не без добрых людей».
Веселый был первый день моего пастушества в Кашникове. Утром, когда я вышел на улицу, бабы уже согнали овец в стадо. На улице собралось много мужиков и баб.
– Молись богу!
– крикнул один мужик.
Все стали креститься, а потом тот же мужик, что велел молиться богу, повернулся ко мне и сказал:
– Ну, пастушок, паси. Ребята тебе покажут, где надо пасти.
Далеко за деревню толпой провожали меня мужики и бабы, показывали поля, которые надо было беречь от потравы. Когда они повернули назад, меня окружили ребята, с которыми я накануне играл в шары, стали расспрашивать об училище. Из них никто не ходил в училище - далеко.
Я им прочел «Генерала Топтыгина», и они весь день не отходили от меня: рассказывали про разные случаи с медведями, водили на ручей показывать омуты, в которых сомы водятся, вечером вместе со мной гнали стадо в деревню.
Один из ребят, тот самый, которого я испугался, когда он подскочил ко мне на улице, позвал к себе ночевать.
– Будем спать с тобой в сарае на соломе, - сказал он и похвастался: - У нас в сарае сквозь щели звезды видны!
Он был чуть постарше меня, звали его Павлуша. Мы с ним быстро подружились. Мать его приветливо встретила меня в своей старенькой, осевшей в землю избе.
– У нас, брат, лучше, чем в богатых избах, - говорил Павлуша.
И мне понравилось у него ночевать. Я приходил к нему каждый вечер. Мы ложились на солому и, закинув руки под голову, смотрели на звезды, мигавшие нам в щели крыши.
– Гляди, гляди, как мигает! Это она нам с тобой, Васька, - говорил он.
Павлушка был уверен, что звезды живые существа, что они смотрят с неба на землю и всё, всё видят.
Выбрав какую-нибудь звезду, мы смотрели на нее, пока она не начинала прыгать в наших глазах.
– Ишь как танцует! Радуется, что мы на нее глядим. Звезды - как девки: ох, и любят, когда на них глядят!
– говорил Павлуша.
Ночью нас иногда будил дождь, мы бежали в избу и, мокрые, забирались на печь.
Все мне нравилось в Кашникове. Места там были красивые. Я пас овец на травянистых полянах возле большого ручья с прозрачной и вкусной водой. Ляжешь на обрыве у омута и смотришь в воду - выглядываешь на дне, под корнями дерева, сома. Вон он крутит хвостом и тоже будто глядит на меня. «Как бы его поймать?» - думал я однажды. И мне пришла в голову мысль насадить на длинную палку гвоздь с. загнутым концом, чтобы им, как крючком, подцепить сома. Вечером я соорудил такое удилище, и на другой день Павлуша пошел со мной, чтобы посмотреть, как я буду тащить из омута сома.