"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк
Шрифт:
Таким образом, глубокий интерес, который французы первой половины XVII в. проявили к аноблированию своей героини, был связан, как мне представляется, не только со спорами между дворянством шпаги и дворянством мантии за право считаться подлинной знатью, обладающей собственными родовыми гербами. Не меньшее значение именно в этот период имело и развитие собственно геральдики, формирование ее как науки [1039] . Об этом, в частности, свидетельствовала еще одна любопытная особенность в интерпретации герба Жанны д'Арк, которая проявилась уже в XVIII столетии. В это время многие авторы внезапно начали утверждать, что после своего аноблирования девушка якобы сменила фамилию и стала именоваться Жанной дю Лис [1040] . Иными словами, речь шла о «подстраивании» легенды о Деве под новые знания — в частности, о существовании в эпоху Средневековья такого явления, как гласный герб (фамилия «дю Лис» образовывалась от французского «lys/lis», что означало «лилия»). В действительности процесс должен был бы развиваться в обратном порядке: в самих фигурах или в девизе герба могло обыгрываться имя его обладателя — его титул и название его сеньории. В работах же эпохи Просвещения сказывалось, вероятно, широкое знакомство с трудами Шарля дю Лиса, имя которого и наводило на совершенно неверные выводы.
1039
Черных А. П. Геральдика. С. 51.
1040
См., к примеру: «Le Roi. fit expedier. des Lettres patentes, registrees a la Chambre des Comptes le seizieme Janvier 1430; par lesquelles la Pucelle etoit anoblie, avec toute sa Famille, et leurs donna en meme tems le nom Dulys» (Lenglet Dufresnoy N. Histoire de Jeanne d'Arc. Т. 1. P. 123).
Вернемся, однако, к построениям Пьера Каза. Поскольку к началу XIX в. никакого согласия среди профессиональных историков, затрагивавших проблему аноблирования Жанны д'Арк и появления у нее герба, достигнуто не было, первый французский «батардист» не замедлил воспользоваться этой ситуацией. С его точки зрения, из всех гербовых фигур, дарованных Деве, значение имели только королевские лилии, якобы подтверждавшие истинное происхождение героини [1041] . Тот факт, что их насчитывалось всего две, ничуть нашего автора не смущал: он настаивал, что от полного герба дома Валуа Жанна была вынуждена отказаться, дабы сохранить в тайне обстоятельства своего рождения [1042] . Такой же «дымовой завесой», по мнению П. Каза, стало дарование идентичного герба братьям д'Арк и аноблирование всего их семейства [1043] .
1041
«Le privilege accorde a Jeanne d'Arc, ou bien a sa famille, de porter deux fleurs de lis dans ses armes, n'en deviendra que plus significatif en ma fayeur. Cette prerogative, pourrais-je dire alors, fut principalement accordee a l'heroine en consideration de ce que, d'une maniere quelconque, elle etait egalement l'alliee du sang royal» (Caze P. La Verite sur Jeanne d'Arc. T. 2. P. 52–53).
1042
«Sentant d'abord que sa naissance, non seulement illegitime, mais criminelle au point qu'il lui eut ete bien difficile de l'avouer, quand meme elle ne se serait pas engagee a la taire, ne lui permettait pas de s'approprier un droit a la totalite des armes qui distinguent en France la famille royale» (ibid. T. 2. P. 54).
1043
Ibid. T. 2. P. 56–58.
Идея о том, что Жанна являлась дочерью Изабеллы Баварской и Людовика Орлеанского, отчасти могла базироваться на реальных фактах: девушка действительно симпатизировала партии арманьяков и очень часто именовалась в источниках XV в. Орлеанской Девой. Данное обстоятельство в какой-то степени сближало ее с Жаном Бастардом Орлеанским, хотя речь шла вовсе не о незаконнорожденности, но о признании заслуг французской героини в деле освобождения Орлеана от английской осады. Однако, даруя Жанне герб, Карл VII вовсе не собирался подтверждать с его помощью некое мифическое родство со своей главной помощницей: такие отличительные черты, как синее поле, золото и лилии, согласно Вийнбергскому гербовнику (1265–1285 гг.), использовались не только королевской семьей, но и многими другими знатными французскими фамилиями [1044] . Монарх имел также право наградить подобными добавлениями в герб любого, кто оказал ему важную услугу, как это случилось, к примеру, с бретонским бароном Жилем де Ре, отмеченным королевскими лилиями в гербе в благодарность за военную помощь в кампаниях Столетней войны [1045] . Кроме того, если бы Жанна д'Арк являлась — пусть и незаконнорожденной — дочерью герцога Орлеанского, в ее гербе должно было красоваться серебряное титло с тремя или пятью вертикальными зубцами, считавшееся бризурой этого семейства. В гербе Девы также присутствовала бы нитевидная тонкая перевязь — «темная полоса», указывавшая, что девушка является бастардом: такая имелась, в частности, в гербе Бастарда Орлеанского [1046] , но серебряный меч в гербе Жанны являлся самостоятельной геральдической фигурой, а потому в качестве бризуры использоваться не мог. Наконец, если бы французская героиня на самом деле была дочерью герцога Орлеанского и Изабеллы Баварской, герб у нее появился бы уже в момент рождения, т. е. до того, как она встретилась с дофином Карлом в Шиноне.
1044
Beaune C. Jeanne d'Arc. Verites et legendes. P. 66.
1045
Об обстоятельствах этого дарования см.: Тогоева О. И. «Истинная правда». Языки средневекового правосудия. М., 2022. С. 226–227.
1046
Любопытно, что в гербе Бастарда присутствовали и королевские лилии, хотя формально он не имел права ими пользоваться: Beaune C. Naissance de la nation France. P. 249.
Тем не менее подобные доводы ученых-геральдистов ни в малой степени не интересовали Пьера Каза, который, вполне возможно, даже не догадывался о том, как создавались гербы знатных европейских семейств в эпоху Средневековья. Ставя превыше всего факт королевского происхождения Жанны д'Арк, первый французский «батардист» пытался подтвердить его всеми возможными способами по одной простой причине, на которую, как мне кажется, современные исследователи до сих пор внимания не обращали. Речь шла не только и не столько об обстоятельствах появления на свет Орлеанской Девы, сколько о рождении Карла VII: Пьер Каз был уверен, что монарх также являлся бастардом Изабеллы Баварской от Людовика Орлеанского.
По мнению первого супрефекта Бержерака, тайна, которая окружала личность Девы на протяжении всей ее недолгой жизни, только поначалу была связана с именами ее «подлинных» родителей. Как только правда оказалась известна дофину Карлу, он сам распорядился держать эту информацию в секрете, поскольку у него сразу же возникли «справедливые» подозрения о незаконности своих прав на французский престол [1047] . Как утверждал Пьер Каз, не приводя в данном случае никаких, хоть сколько-нибудь серьезных доводов, Жанна и Карл являлись родными братом и сестрой, и именно в этом заключался знаменитый королевский «секрет», который девушка якобы поведала дофину при первой же их встрече в Шиноне [1048] . Всю свою последующую жизнь Карл VII скрывал данный факт, поскольку понимал, что французский трон он занимает незаконно [1049] . Ту же политику секретности и по той же самой причине проводили его прямые наследники — Людовик XI и Карл VIII [1050] . В действительности же только Орлеанская ветвь дома Валуа имела полное право претендовать на престол, поскольку все потомки Карла Орлеанского являлись законнорожденными детьми. Людовик XII, сын герцога, стал, по мнению П. Каза, первым истинным правителем Франции со времен Карла VI [1051] , и у его наследников уже не было необходимости скрывать правду о происхождении Жанны — они делали это лишь для того, чтобы не скомпрометировать саму идею королевской власти [1052] .
1047
«Il est naturel et raisonnable de concevoir que la legitimite de Charles, deja soupconnee et mise en question par les Anglais, aurait ete fortement compromise, s'il avait ete prouve qu'un rejeton etranger a son epoux royal etait ne de la Reine Isabelle, et que Jeanne dArc etait ce rejeton. Il devenait rigoureusement necessaire alors de jeter sur le moindre indice d'un pareil mystere le voile le plus impenetrable, non seulement pendant toute la duree du regne de Charles VII, mais encore sous celui de ses successeurs directs. La verite d'une pareille assertion ne saurait etre contestee» (Caze P. La Verite sur Jeanne d'Arc. T. 1. P. 119).
1048
Ibid. T. 2. P. 66–68.
1049
«Possesseur du trone, ce Prince dut mettre, et mit obstacle, en effet, a la manifestation d'un secret qui devait le compromettre, et sa famille aussi bien que lui. Protege cependant par la victoire, par le glorieux prestige de ses nobles succes, ses inquietudes furent moins ombrageuses que celles de ses successeurs directs» (Caze P. La Verite sur Jeanne d'Arc. T. 2. P. 31).
1050
«Telles allusions permises de son vivant parurent dangereuses a son fils, consequemment a son petit-fils, et il ne fut pas difficile a ces Monarques, ou a leur gouvernement, d'en empecher la circulation, d'en ordonner la suppression» (Ibid.).
1051
«Il est meme possible de soutenir avec succes que les soupcons sur la legitimite de Charles VII furent tellement enracines, qu'ils se propagerent clandestinement au prejudice de Louis XI et de Charles VIII, ses successeurs directs, et que ces soupcons contre le sang royal ne disparurent tout-a-fait qu'a l'avenement de Louis XII, heritier collateral du Trone de France» (Ibid. T. 2. P. 15).
1052
«Louis XII, Francois Ier et leurs successeurs, jusqu'a Henri III inclusivement, ne purent pas etre agites des memes craintes: la verite sur l'origine de Jeanne d'Arc naurait pu porter aucune atteinte a l'incontestable solidite de leurs droits. Mais il dut toujours paraitre important a leurs yeux de ne pas laisser compromettre en leur personne la dignite royale» (Ibid. T. 1. P. 263).
Все
1053
«Le Duc d'Orleans, pere de Dunois et de la Pucelle, etait en outre devenu, par leur naissance et leurs exploits, le premier mobile de la gloire du salut de la France et de toute la famille royale» (Ibid. T. 2. P. 46).
1054
Бовыкин Д. Ю. Король без королевства. С. 175–183.
Политические симпатии супрефекта Бержерака были, по всей видимости, оценены по достоинству практически сразу после публикации его трагедии «Смерть Жанны д'Арк» в 1805 г., поскольку ровно через год он лишился занимаемой должности [1055] . Однако и в новом псевдоисторическом труде мнения своего он не изменил. Впрочем, у последующих поколений «батардистов» идея связать воедино «королевское» происхождение Орлеанской Девы, ее родственные связи с Карлом VII и законность восшествия на престол Людовика XVIII никакого развития не получила, тем более что в 1830 г. Луи-Филипп I все-таки стал новым правителем Франции [1056] .
1055
Contamine Ph., Bouzy O., Helary X. Jeanne d'Arc. Histoire et dictionnaire. P. 602.
1056
Уже в 1822 г. в романе Огюстины Готти, полностью основанном на «исторических» выкладках Пьера Каза, идея незаконнорожденности Карла VII, тем не менее, категорически отрицалась. В сцене первого свидания в Шиноне Жанна убеждала дофина, что если Изабелла Баварская всю жизнь его ненавидела, следовательно, он был ее сыном от Карла VI, ее «злополучного мужа», и являлся истинным наследником престола: «S'il est vrai qu'une mere ait pu vous hair, helas, cette inimitie doit vous convaincre que vous etes reellement le fils de son malheureux epoux… Que jamais cette pensee ne vienne vous assaillir; o roi, heritier du trone de France, montrez-vous digne du rang ou vous etes place!» (Gottis A. Jeanne d'Arc, ou l'Heroine francaise. 2 vol. P., 1822. T. 2. P. 28).
Тем не менее, легенде о Жанне д'Арк, выдуманной Пьером Казом и изначально рассматривавшейся им как оружие политической пропаганды эпохи Реставрации, было суждено поистине великое будущее. Именно с его книги во Франции началось активное развитие альтернативных вариантов эпопеи Орлеанской Девы, в которой многочисленные псевдоисторики желали видеть исключительно королевскую дочь [1057] . После публикации Ф.-А. Лебрен де Шарметта и вплоть до конца XIX в. ни один профессиональный исследователь не пытался оспорить выкладок «батардистов» [1058] , настолько сильными, по всей видимости, оставались во французском обществе монархические настроения [1059] . Более того, в начале XX в. сторонники этой версии объединились со своими давними соперниками — «сюрвивистами» [1060] , и традиция альтернативного прочтения эпопеи Жанны д'Арк обрела новые силы [1061] .
1057
См., к примеру: Lesigne E. La fin d'une legende. P., 1889; Andree F. La verite sur Jeanne d'Arc. P., 1895; Paraf-Javal M. G. La legende detruite. P., 1929; Schneider E. Jeanne d'Arc et ses lys. La legende et l'histoire. P., 1952; Bosler J. Jeanne d'Arc etait-elle la soeur de Charles VII? Marseille, 1955 (21962; 31990).
1058
Puymaigre C. de. La fausse Jeanne d'Arc II Bonne nouvelle d'Alsace. 1885. Avril. P. 533–546.
1059
К лагерю «багардистов» традиционно относились (и продолжают относиться) католические авторы, являющиеся монархистами по своим политическим убеждениям: Bouzy O. Des «revelations» sur Jeanne d'Arc? Ce qu'en disent les historiens II Religions et histoire. 2009. T. 25. P. 58–63.
1060
Данный термин происходит от французского глагола «survivre» (выжить). Сюжет о чудесном спасении Жанны д'Арк с места казни возник во французской историографии еще в 1683 г., когда Гийом Винье в своем «Письме господину Граммону», опубликованном в Le Mercure Galant, впервые заявил о том, что Орлеанская Дева чудесным образом преобразилась в Клод дез Армуаз и остаток жизни провела в Лотарингии: Vignier G. Lettre a M. de Grammont II Le Mercure Galant. 1683 (novembre). Следует отметить, тем не менее, что данная гипотеза была подвергнута критике уже через год: Vienne-Plancy M. de. Remarques curieuses sur la Pucelle d'Orleans II Le Mercure Galant. 1684 (janvier). Тексты обоих писем приводятся в: Leber J. Collection des meilleurs dissertations, notices et traites particuliers relatifs a l'histoire de France. T. 17. P., 1838. P. 371–388.
1061
В 1932 г. Жан Жакоби предположил, что только королевское происхождение Жанны д'Арк, о котором знали или догадывались ее современники, могло помочь ей бежать из Руана и начать жизнь под новым именем: Jacoby J. Le secret de Jeanne d'Arc, Pucelle d'Orleans. P., 1932.
Любопытно, что и для последующих поколений французских псевдоисториков герб Орлеанской Девы представлялся столь же ценным доказательством их теорий, как и для Пьера Каза [1062] . Сведения о нем, и без того неполные и противоречивые, в трудах «батардистов» всегда интерпретировались так, что менее всего напоминали данные из реально существующих источников. Впрочем, процесс инструментализации образа Жанны д'Арк, начавшийся после Революции, затронул не только светские политические круги французского общества. К концу XIX в. в истории восприятия героини Столетней войны наметились новые тенденции, на сей раз в большей степени связанные с действиями католической церкви. Они вызвали к жизни не менее интересные трактовки, спровоцировавшие появление не просто выдуманных или неверно прочитанных источников, но и настоящих подделок, в которых современники желали отныне видеть реликвии и мощи Жанны д'Арк.
1062
Подробнее о подобных публикациях XX–XXI вв. и о системе «доказательств», предложенной в них, см.: Тогоева О. И. Исторические «секреты», или Средневековье для обывателя // Профессиональная историография и историческая память. Опыт пересечения и взаимодействия в сравнительноисторической перспективе / Под ред. О. В. Воробьевой, О. Б. Леонтьевой. М., 2017. С. 85–105.
Глава 11.
То, чего никто никогда не видел
Небывалый интерес к личности Жанны д'Арк, к «местам памяти» о ней, а также к связанным с ее эпопеей различным изображениям проявился не только в эпоху Реставрации во Франции. В еще большей степени он оказался характерен для второй половины XIX в. В 1849 г., как я уже упоминала, епископскую кафедру в Орлеане занял монсеньор Феликс Дюпанлу, делом своей жизни полагавший скорейшую канонизацию Девы. Именно с его именем исследователи связывают окончательное превращение героини Столетней войны для жителей когда-то освобожденного ею города в местнопочитаемую святую, а также развернувшуюся в католических кругах Франции дискуссию о необходимости придать этому культу официальный статус [1064] . Данный процесс активного «присвоения» Жанны д'Арк церковью прослеживался не только по документальным источникам. Оставил он свой весьма заметный след и в иконографии французской героини.
1064
Krumeich G. Jeanne d'Arc a travers l'histoire. P. 127–176; Тогоева О. И. Еретичка, ставшая святой. С. 491–517.