Девушка без лица

Боросон М. Х.

Теперь мои шаги были тяжелыми, сон тянул меня по тускло освещенному коридору к моей комнатке.

Моя дверь была открыта. Свет горел в комнате.

Я встревожилась, сжала веревочный дротик, другую ладонь сжала в кулак. Мне нужно было напасть внезапно, и я затаила дыхание, стала шагать легче, ворвалась в комнату без звука.

Мой напряженный кулак замер в дюйме от испуганного лица жены начальника.

— Миссис Чой, — сказала я, тело расслабилось. — Что вы тут делаете посреди ночи?

— А мне интересно, где ты была всю ночь, —

сказала она. — Ты знаешь, как боялась моя дочь?

— О чем вы, миссис Чой?

— Ли-лин, в Китайском квартале мало девочек. Сю Анцзинь была ее подругой.

Это меня ударило, и в этом ударе была вся моя усталость.

— Хуа узнала, что ее подруга мертва, — сухо сказала я.

— Да, а тебя тут не было. Ли-лин, твоя работа — защищать ее. Ты обязана оберегать ее.

— И я уберегу ее, миссис Чой. Я постараюсь сделать все, чтобы ваша дочь не пострадала.

— Постараешься? Этого хватит?

— Миссис Чой?

— Что случится, если те злые цветы начнут душить мою дочь, Ли-лин? Твоих стараний хватит, чтобы спасти ее?

Я отклонилась на неровные доски стены, глубоко вдохнула.

— Миссис Чой, я убью любого, кто попытается навредить вашей дочери. Я готова умереть за нее.

— Хватит ли этого? — сказала она сдавленно, словно весь вечер исполняла горестные песни по мертвым.

— Миссис Чой, с тех пор, как я узнала о Сю Анцзинь, я каждый миг посвятила поиску правды о случившемся с ней, чтобы это не произошло с… — я сделала паузу, — кем угодно снова.

— Ты расследовала, что случилось с Сю Анцзинь? Потому тебя не было всю ночь?

Я кивнула. Мы мгновение стояли тихо в моей комнатке, а потом миссис Чой устремилась ко мне.

Она спешно сжала меня, и я не сразу поняла, что на меня не напали. Меня во второй раз за ночь обнимали.

Ее духи были сладкими, и физическое ощущение ее рук вокруг меня было, может, и приятным, но проявление эмоций меня смущало.

Я осторожно выбралась из объятий.

Стуча высокими каблуками по деревянному полу, миссис Чой прошла к моей кровати, села и указала мне сесть рядом с ней. Я словно оказалась под крышей отца, и кто-то лишал меня свободы даже в моем небольшом пространстве, приглашая меня в место, которое я считала своим. Если она хотела сидеть на моей кровати, ей никто не мог помешать. Я села рядом с ней.

— Зови меня Джинни, — сказала она.

— Джи-Ни?

— Нет, — сказала она. — Это американское имя, сокращенно от Западной Вирджинии.

— Вас зовут Западная Вирджиния?

— Мои родители хотели, чтобы я была американкой, так что назвали меня в честь штата, — сказала она. — Я решила быть Джинни.

— Хорошо, Джинни, — сказала я. Я начала задавать вопрос, но не смогла его толком сформулировать. На моем лице точно это проступило.

— Что такое, Ли-лин?

— Вы ее знали?

— Сю Анцзинь?

От моего кивка она сказала:

— Не очень хорошо. Мистер Сю приводил

ее сюда порой поиграть с Хуа, порой я учила их обеих красоте, потому что у Анцзинь не было матери, чтобы показать ей, как одеваться или укладывать волосы. Почему ты так на меня смотришь, Ли-лин?

— Ничего, Джинни, — она все еще глядела на меня, и я сдалась. — Как Сю Анцзинь, я росла без матери, и меня восхищает, что вы учили Анцзинь тому, чему меня ни одна взрослая женщина не учила.

— Ах, — сказала она. — Это кое-что объясняет, Ли-лин.

Я напряглась.

— О чем вы?

Она встала, повернулась и глубоко вдохнула.

— Ли-лин, ты в зеркало смотришься? Ты выглядишь как простолюдинка. Ты могла быть такой, что за тебя бились бы мужчины.

— Зачем мне это, Джинни? Мужчины и без того все время бьются.

— Мы во многом похожи, Ли-лин, — сказала она мне. — Мир не добр к таким, как мы. Мы, женщины, не можем владеть землей. Мы китаянки, не можем открывать счета в банке. Мы иммигранты из Китая, не можем стать тут гражданами. Для нас с тобой закрыто много дверей. Юность и красота могут открыть некоторые, но юность и красота мимолетны, нужно использовать их, пока они не пропали.

Я серьезно ее слушала. Джинни была на шесть или семь лет меня старше, и мне хотелось спорить с ее советом, но до этого я печалилась, что старшая женщина ни разу не брала меня под крыло.

— Джинни, вы поделились со мной советом, и я невероятно благодарна, — я надолго прикусила язык. — Но если юность и красота так ценны, мне интересно, что вы купили на свои.

Прошел долгий миг, пока она распутывала скрытый смысл в моих словах, а потом она тепло рассмеялась.

— Ты гадаешь, почему я вышла за мужчину на пару дюймов ниже меня, тощего как палочка для еды? Почему выбрала в мужья клоуна и убийцу?

Я молчала, не желая оскорблять начальника еще сильнее.

— Позволь задать тебе вопрос, Ли-лин. Ты хоть раз видела отца, так много внимания уделяющего своей дочери?

Хуа. Конечно. Джинни была роскошной, но у Бок Чоя была дюжина проституток на работе, и все же он выражал любовь к своей дочери сильнее, чем все родители, которых я видела в жизни, к девочке.

— Мой муж нервный, смешной и низкий, — сказала она, — и он убил полдюжины людей. Но я вышла за него, потому что он сделает все, чтобы уберечь свою семью, даже убьет. Он сдвинет небеса, только бы у Хуа была хорошая жизнь.

Я на миг задумалась, как это ощущалось, если бы мой отец так меня ценил. Мой отец всегда был далеким, его разум блуждал среди звезд, а не обращал внимания на ребенка в доме.

Я отчасти завидовала Хуа, ее растили оба родителя, сильно любили ее. Но, когда я представила своего отца, ведущего себя со мной как Бок Чой со своей дочерью — обнимая меня, целуя в щеку, гладя мои волосы и воркуя со мной — мне стало не по себе.

Я хотела, чтобы отношения с отцом наладились. Но я не хотела такой близости.