Девушка индиго

Бойд Наташа

Квош сказал мне, что никогда не слышал ни от Бена, ни от Кромвеля о нужде в дополнительной помощи.

С каждым днем вероятность того, что будет внезапно объявлен срочный сбор урожая, росла, и я не могла позволить себе это пропустить. Но октябрь подходил к концу, приближался Бал по случаю дня рождения короля, и могло получиться так, что в нужный момент меня не будет на плантации. Ибо манкировать таким важным событием в общественной жизни Чарльз-Тауна было непозволительно. Своим присутствием на балу я забью последний гвоздь в табличку с надписью «старая дева»,

которая отныне будет повсюду со мной, и, возможно, обеспечу схожую судьбу своей сестре Полли. Тем не менее маменька не позволит мне отсидеться дома – в этом я была уверена. Впрочем, мне и самой хотелось повидаться с мистером и миссис Пинкни, к тому же та любезно одолжила нам свою портниху Беттину, так что мы просто не могли не поехать. Причем в городе нам надобно было оказаться за несколько дней до бала ради примерки и подгонки нарядов.

Я не выходила с Беном наедине в поле с того самого дня, когда случайно схватила его за руку и наши пальцы переплелись, но я не могла избегать его вечно. И теперь снова поймала себя на том, что ищу его.

Бен нашелся на поле индигоферы – они с Того бродили между рядов, тихо переговариваясь и указывая друг другу на некоторые кусты. Судя по тому, как выглядели бутоны, индигофера должна была зацвести не сегодня-завтра, и чутье подсказало мне, что вот-вот настанет именно тот момент, которого мы ждали. Индигофера приближалась к пику своих жизненных сил – пора собирать листья наступает перед самым цветением.

Я остановилась на краю поля. Того, увидев меня, склонил голову, а затем, не дождавшись оклика, продолжил шагать между рядов. Бен в мою сторону не смотрел. Тогда под влиянием внезапного порыва я оглядела землю у своих ног и приметила маленькую сосновую шишку. Подобрала шишку с земли, хорошенько прицелилась – и с силой запустила ее Бену в спину.

Он замер.

У меня лихорадочно заколотилось сердце.

Бен, не обернувшись, продолжил свой путь.

Если Того и заметил мой бросок, он ничего не сказал товарищу.

Глупо было повторять дурацкую игру из нашего детства. Даже не знаю, что на меня нашло. Это был какой-то нелепый ребяческий поступок, и теперь я чувствовала, что выставила себя на посмешище.

Промелькнуло еще несколько минут; Того ушел, и Бен повернулся ко мне.

– Не люблю, когда меня заставляют ждать, – сказала я, когда он наконец приблизился, настороженно поглядывая.

– А я не люблю, когда в меня чем-нибудь бросают, – отозвался Бен.

– Когда-то ты на это совсем не обижался, – скорее выдохнула я, чем выговорила, потому что горло у меня внезапно сдавило.

– Тогда я был ребенком.

Я отвернулась. Незримая нить между нами сейчас не имела ничего общего с той, что связывала нас в детстве. Она истончилась настолько, что от этого было почти физически больно.

Я откашлялась.

– Это Кромвель тебе сказал, что нам нужно больше рабочих рук для сбора индигоферы, или ты сказал Кромвелю? – Я почти знала ответ – сомневалась, что это был Кромвель.

Бен склонил голову набок:

– У тебя нет больше работников? Никого не привезешь?

–

Ты мне не ответил. Но я никого не привезу, потому что меня не предупредили заранее.

Бен пожал плечами:

– И так справимся.

Я не снизошла до того, чтобы кивком выразить удовлетворение.

– Когда начнем сбор листьев?

Бен наклонился к ближайшему кусту и коснулся пальцами бутонов:

– На рассвете третьего дня. А может, и раньше.

Именно этого я и боялась. К этому времени нам нужно будет ехать на бал. Я раздосадованно вздохнула, быстро заморгала и, поскольку больше мне было нечего сказать, зашагала прочь.

Я чувствовала себя так, словно мне приходится крепко держать в узде собственные честолюбивые помыслы, чаяния, чувства… И я боялась, что скоро хватка моя ослабнет, и они вырвутся на свободу, как взбесившиеся кони.

Вдруг что-то с размаху врезалось в меня пониже спины. Я охнула и обернулась.

Бен стоял на том же месте, на губах его играла озорная улыбка, а в руках были еще две сосновые шишки.

Я вытерла глаза, выдав себя.

Бен перестал улыбаться, увидев мои слезы. Он молчал несколько секунд, а потом сказал:

– Все будет хорошо. Я сделаю так, что все будет хорошо.

Я порывисто вздохнула:

– Спасибо.

Он кивнул и осторожно прижал два пальца к кожаному мешочку у себя на груди.

Я не знала, что это означало, но жест был очень знакомый. Кажется, я видела во сне что-то подобное. У меня по спине пробежал холодок. Возможно, это был не сон, а воспоминание.

Тихий возглас где-то справа отвлек меня от этих мыслей, и я увидела Сару, которая стояла в сторонке, положив руку на свой округлившийся живот. Ее взгляд метался между мной и Беном.

И вдруг я с ужасом поняла, что Бен совершил ужасную ошибку.

29

И снова я проснулась до рассвета. С таким нетерпением ждала, когда начнется сбор урожая индигоферы, что это сводило меня с ума. Что-нибудь – да что угодно! – в любой момент могло пойти не так, и я страшно переживала. Еще из головы не шел взгляд Сары – как она смотрела на нас с Беном, когда он пообещал мне, что все будет хорошо.

Новые семена вечнозеленых дубов, которые я проращивала в коробке у себя на подоконнике, дали ростки, и те уже так вытянулись, что их срочно надо было пересаживать на делянку.

В полумраке я полила их водой, подхватила коробку одной рукой, другой взяла туфли и босиком на цыпочках спустилась по лестнице. Вышла на веранду, вдохнула утреннюю прохладу. Попутно удивилась, что Эсси не попалась мне на глаза.

Нервное напряжение не только будоражило мои мысли – от него трясло все тело. Я ждала сбора индигоферы, конечно же, и тревожилась из-за того, что он совпадет с нашим скорым отъездом в Чарльз-Таун, но тут было что-то еще. Нечто, не поддававшееся определению – словно какая-то живая энергия бурлила у меня под кожей. Трудно было сосредоточиться на чем-нибудь днем и расслабиться ночью, когда я оставалась одна. Сохранять спокойствие было невозможно.