Девушка с синими гортензиями
Шрифт:
– Все-таки пришел, – пробормотала актриса. – Целая неделя прошла! Чего, интересно, ждал? – Жинетта повернулась к служителю: – Я надеюсь, ты посадил его в ложу?
– Нет, в партер. В ложе мсье Рейнольдс, – пояснил он.
Жинетта скривилась:
– А, ну тогда… Хорошо.
– Кто такой человек с контрамаркой? – с любопытством спросила Жюли, когда дверь за служителем закрылась.
– Да так, никто, – вяло отмахнулась Жинетта.
– А как у тебя с Рейнольдсом?
–
– Я познакомилась с сыном графа, – гордо сообщила Жюли. – И, кажется, ему понравилась.
– Что за граф?
– Де Сертан. Это его третий сын.
– Карлик? Бедная Жюли, я тебя умоляю! Мы тебе найдем кого-нибудь получше.
В дверь снова постучали.
– Мадемуазель Лантельм, ваш выход!
– Иду-иду… – Она обернулась к Жюли. – Как я выгляжу?
– Великолепно!
…Снимая грим после спектакля, Жинетта бормотала себе под нос:
– Истукан! Упрямец!
Она сразу же поняла, что в лице Александра обрела трудного зрителя. Профессиональные актеры очень хорошо умеют управлять публикой, а молодой человек словно смотрел спектакль отдельно от толпы – хлопал, когда считал нужным, смеялся, когда ему хотелось, а некоторые места, которые Жинетта считала особенно удачными, его вообще не тронули.
– Жанно!
Служитель просунулся в дверь.
– Где тот, ну, с контрамаркой?
– Ушел.
– Как ушел? – возмутилась Жинетта. – Вот негодяй!
В дверь внесли несколько корзин с цветами, а следом за ними прошествовал высокий, крупный немолодой брюнет в золотых очках, с дорогой тростью в руках.
– Жинетта! Душа моя, ты сегодня была неподражаема!
– Жожо, не зли меня, у меня болит голова, я сама не своя…
Жюли накинула на нее шубу, и Жинетта, даже не переодевшись в обычное платье, вихрем вылетела за дверь. Там она снова споткнулась и энергично чертыхнулась, но служитель поддержал ее.
Рейнольдс обернулся к костюмерше, словно ища объяснений, но та только развела руками. Мужчина заметил на столе открытую коробочку с белым порошком и помрачнел. Спросил раздраженно:
– Она опять нюхала эту гадость?
– Мадемуазель много работает, – сказала Жюли, словно оправдываясь. – И на нее опять подали в суд. Она хотела играть в пьесе, но там сменили актеров, и Жинетта передумала. Тем более что любовные сцены оказались прописаны слишком… скабрезно.
– Почему она не обратилась ко мне? – сердито спросил Рейнольдс. – Я бы позвал своих адвокатов, и контракт составили бы так, что ее никто бы не посмел тронуть!
А Жинетта
– Вот он, вот он! – закричала она, увидев одиноко идущего Александра.
Буазен перестроился и поехал вдоль тротуара.
– Сударь! – сладко пропела Жинетта, высовываясь в окно. – Вы не зашли ко мне после спектакля. Вам не понравилось?
Молодой человек остановился, остановился и Буазен.
– Э… А надо было зайти? – спросил Александр нерешительно.
– Теперь уже поздно, – вздохнула Жинетта. – Ой! Я забыла шляпку!
«Значит, дело и впрямь серьезное», – подумал Буазен, пряча под усами улыбку. Ему нравился серьезный, спокойный молодой человек – во всяком случае, больше остальных ухажеров хозяйки, которых он знал.
– Возвращаемся в театр? – на всякий случай предложил он.
– Нет, – капризно сказала Жинетта. – Садись, – добавила она, обращаясь к Александру.
Сын баронессы Корф не любил фамильярности, но тут актриса открыла дверцу и протянула ему руку. Все еще сомневаясь, молодой человек сел рядом с ней на заднее сиденье, и машина покатила дальше.
– Тебе понравилось, как я играла? – спросила она, требовательно взяв его за пуговицу.
– Да.
– Тогда поцелуй меня.
С точки зрения Александра, одно было вовсе не обязательно связано с другим, но ему так и не удалось объяснить это Жинетте, потому что она притянула к себе его голову и поцеловала сама.
Они доехали до улицы Кардине, и Жинетта поднялась с ним вместе. Консьержка проводила их снисходительным взглядом. «Наконец-то он нашел себе девушку… Ну что ж, дело молодое! Интересно, где я ее раньше видела?»
Утром Жинетта сказала Александру:
– Только учти, я актриса. Не вздумай меня ревновать!
– Не буду, – с подозрительной легкостью согласился ее любовник. – Скажи, зачем ты носишь эти жуткие накладки?
Жинетта, которая перед зеркалом наводила красоту, недовольно обернулась.
– Все женщины носят накладки, чтобы волосы были пышнее.
Он поцеловал ее в плечо.
– У тебя и так прекрасные волосы.
– Дурачок, – нараспев проговорила актриса и достала круглую коробочку с помадой.
– И это тебе тоже не идет.
– Ты просто деспот, – заметила Жинетта, глядя на свое отражение. – А что за баронесса тебе письма пишет?
– Неважно.
Однако ей показалось, что юноша помрачнел. «О, какие мы скрытные! Ну и ладно. Все равно я все узнаю».