Девы ночи
Шрифт:
– Я не знаю. Я там никогда не был.
– Почему ты не хочешь сказать?
– Потому что не знаю! – снова повысил он голос.
– А Шиньон знает? – бросил я, уже выходя, и заметил, как у него в глазах сверкнул гнев, но теперь я точно знал – Шиньон знает.
За Оперным театром в скверике бурлила «скупка». «Скупка» – место работы Шиньона, которого прозвали так из-за своеобразной прически: спереди сияла лысина, а сзади кудрявилась буйная темно-рыжая шевелюра.
Я выбежал из больницы.
– Ну что? – спросил Ося. –
– Жить будет. Похоже на то, что нам теперь нужно выловить Франя. До вечера, пока он объявится в ресторане, я ждать не могу. Поехали на «скупку», может, я сам узнаю, где его хата.
На «скупке», как обычно, было людно. Я прогулялся среди фарцовщиков, оглядываясь на все стороны, но Шиньона и след простыл. К счастью, я наткнулся на одного знакомого.
– Не видел Шиньона?
– А он с поляками в браме. Вон там…
Поблагодарив Бога и всех святых, я побежал к браме, которая выходила на улицу Хмельницкого. И как раз вовремя, потому что поляки уже выходили, а за ними и Шиньон.
– Привет! – крикнул я. – Снова тяжело работаешь?
– Ой, не говори… У тебя какой сайз?
– Тридцать второй.
– Во! Как раз на тебя. Бери почти даром, – и он раскрыл пакет.
Я скользнул по джинсам равнодушным глазом.
– Сто восемьдесят. «Леви Страус»! Настоящий! Только для тебя.
– В другой раз. Мне нужен Франь.
– Вечером в ресторане выловишь. Он никогда не прогуливает. У тебя что, есть сомнения по поводу этих джинсов? Ты меня обижаешь!
И не успел я возразить, как он вытащил коробок спичек, выудил спичку и, послюнявив ее, начал тереть об джинсы. Спичка посинела.
– О! Ясно? – ткнул он мне спичку под нос. – Хорошо – сто семьдесят пять, и ни рубля меньше.
– Мне нужен Франь. Немедленно!
– Где я тебе его возьму?
– Ты знаешь, где хата… эта его другая хата…
Шиньон посмотрел на меня как на сумасшедшего.
– Какая хата? Слушай, что ты мне баки забиваешь? Какая хата! Не мешай работать. Такие классные джинсы! Просто на меня малы. Я ношу тридцать шестой. Хотя влезаю и в тридцать четвертый. Но тогда мне жмет в яйца. А это вредно. Это влияет на потенцию. Кстати, как твое либидо?
– Замечательно. Но мне нужен Франь.
– Пошел ты на фиг! Замахал! Ну почему сегодня все так достают Шиньона? Сговорились, что ли?
И он уже хотел было идти, но я перехватил его за руку.
– Франь тебе сам спасибо скажет за это. Дело такое, что пальчики оближешь!
– Ну да! – недоверчиво прищурил он глаз.
– Точно. Пару тысяч можно поймать.
Шиньон затоптался на месте.
– Ладно. А что я с этого буду иметь?
– Дам тебе сейчас же пятьдесят рублей. Только за адрес.
– Ты что! Я друзей не продаю… А что за дело?
– Дело такое: если сейчас я не выловлю Франя, то шесть тысяч пролетят, как фанера над Парижем. Если поможешь мне – возьму в долю.
– Ну,
– Желчнокаменная болезнь.
Он вытаращил глаза:
– А ты откуда знаешь?
– На морде написано.
Непонятно зачем он провел рукой по небритому лицу и скривился.
– У меня еще одна проблема. Импотенция развивается. Нету у тебя толкового доктора?
– Тебе неимоверно пофартило – как раз так сложилось, что есть.
– Да иди ты? Правда? А то знаешь, еще недавно мне хотелось чуть ли не каждый день. А теперь как-то уже и задумываешься – может, лучше газетку почитать?
– Я тебе сочувствую. Говори адрес.
– И причем, телочка классная. Откормленная. А вот – не хочу. Ладно, давай стольник – скажу, – проурчал Шиньон, потупив стыдливо глаза.
Я дал ему деньги. Он педантично их пересчитал, спрятал в кошелек, потом зачем-то, должно быть, по привычке, оглянулся по сторонам и сказал:
– Записывай. Это на Новом Львове.
Я записал.
– Смотри, не надуй Шиньона! – помахал он мне вслед пальцем.
«Бобик» мы остановили за углом. Улица состояла из приватных домиков, вся в зелени.
– Подождите меня, – сказал я. – Посмотрю, есть ли там кто.
Металлическая калитка оказалась запертой. Я нажал на кнопку звонка, немного подождал и вернулся к цыганам.
– Кажется, никого нет. Но калитка заперта.
– Ничего, это не помеха.
Мы перелезли через сетку во двор Франя и исследовали дом со всех сторон. Окна везде были закрыты и зарешечены, лишь на втором этаже у окон не было решеток.
– Теперь очередь Муни, – сказал Ося.
Муня даже подпрыгнул от радости, что наконец имеет возможность проявить свои таланты, и с грациозностью обезьяны вскарабкался на развесистую грушу. Дальше он с такой тонкой ветки, которая могла разве что его и выдержать, добрался до форточки, оттянул ее немного на себя и пропустил металлическую проволоку в щелку. На конце проволоки была петля, которой он ловко поймал головку шпингалета. Раз! – и форточка распахнулась. Но окна были двойные, и ту же операцию ему пришлось проделать снова. Худенькое тело Муни нырнуло в комнату, а через считаные секунды он уже стоял на пороге и гостеприимно приглашал нас в комнату.
– Там наверху кто-то есть, – сказал шепотом Муня. – Во второй комнате. Какая-то баба. Спросила: кто там.
– А-а, это, должно быть, наша кража, – усмехнулся Ося. – Но пока ее не стоит выпускать, чтобы под ногами не путалась. Давай, братва, рассыпайся по дому и ищи джинсы.
– Кто найдет первым, получит сотню! – объявил я.
Цыгане принялись за работу, а я, поднявшись наверх, позвал девушку. Она откликнулась, но дверь была заперта.
– Если хочешь, чтобы мы тебя выпустили, ты должна нам помочь.