Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2

Соул Джин

Лисье пламя внутри Ху Фэйциня задрожало и ослабло. У него слишком много было дурных воспоминаний, а Тьма расстаралась и воспроизводила их одно за другим, не давая ему передышки. Эта массированная атака должна была ослабить силу бога, поддерживающую защиту от тёмных сил.

Если бы Тьме удалось добраться до тринадцатого языка Лисьего пламени и очернить его, и сила бога не спасла бы Ху Фэйциня: Тьма источила бы кровь демона и добралась до Зёрнышка человечности. Она была очень близка к успеху.

Он, должно быть, опрокинулся навзничь. Старшие

братья всегда толкали его в грязь, и он лежал так и глядел на небо, глотая слёзы. И в этот момент над ним нависло лицо Ху Вэя.

Это был первый просчёт Тьмы. Она одно за другим вытаскивала воспоминания, аура которых была затемнена или искажена, и наткнулась на целый кладезь таких в отдалённом закоулке памяти. Они были связаны с жизнью Ху Фэйциня на Лисьей горе. Их аура была темнее, чем воспоминания детства, и Тьма тут же ими воспользовалась.

Ху Фэйцинь с лёгким удивлением глядел на Ху Вэя, которого ему показала Тьма. Пустота внутри, как это уже бывало, начала медленно заполняться тёплым ощущением умиротворения и покоя. Да, он нередко злился на Ху Вэя, и до сих пор считал его самым бесцеремонным демоном на свете, и временами хотел оторвать ему хвост, но жизнь на Лисьей горе, какой бы нелёгкой она ни была, учитывая то состояние, в котором пребывал Господин-с-горы после перерождения, оставалась одним из самых светлых моментов в его жизни. Вернув себе все воспоминания, он точно знал, что это так: он был счастлив, пока был лисом.

Тьма, не заметив этого, продолжала подкидывать одно воспоминание за другим: как он грызся с тощей девчонкой-лисой, как попал в капкан, как его лупили по голове сковородой люди… Ху Фэйцинь впитывал их в себя, как губка. Лисье пламя его стало гореть ровно, сердце успокоилось.

«Я Ху Фэйцинь, – ясно подумал он, – Лисий бог, перерождённый бессмертный мастер, некогда бывший небожителем. Я справился даже со смертью, так неужели не справлюсь с этим? Ху Вэй меня засмеял бы, если бы узнал, что я дал слабину».

Тьма, запоздало сообразив, что что-то идёт не так, заметалась, выплюнула ему ещё с десяток воспоминаний, связанных с Небесами, но Ху Фэйцинь уже полностью овладел собой. Ци уверенно циркулировала по его телу, несмотря на Тьму. У него уже сложился кое-какой план, и он твёрдо был намерен претворить его в жизнь.

Для этого ему нужно было собрать Тьму, что он в себя вобрал, и сгустить её, придав ей определённую форму. Скажем, сферы. Это заняло у него много времени и отняло порядочно сил. Нужно было собрать всю Тьму, ничего не пропустив, иначе всё это не имело бы смысла. Ощущения были такие же, как когда он пытался вытянуть из своего живота червя: Тьма тянулась и растягивалась, обрывалась и юрко ускользала по духовным каналам… Ей нисколько не хотелось покидать приглянувшееся ей сознание. Ху Фэйцинь медленно, крупица по крупице вытягивал её и сгущал в сферу.

Астральное тело у него значительно ослабло, он тратил слишком много сил на то, чтобы выловить Тьму. Но хвосты пока держались, и он не особенно волновался.

В крайнем случае, можно пожертвовать восьмым хвостом… Но лучше не жертвовать. Не слишком это приятно – когда пропадает непосильным трудом отращенный хвост!

Когда он собрал всю Тьму, он это почувствовал. Будто упала на недвижимую поверхность воды откуда-то сверху капля – бульк! Раскатились круги, но ничто не отозвалось, не погнало ответную волну, и Ху Фэйцинь понял, что в его сознании вновь только он сам.

Ещё какое-то время ушло на то, чтобы понять, как снять Небесный обод с Лисьего пламени и загнать в него сферу Тьмы. Тьма тут же попыталась выбраться, раскидывая щупальца-кляксы в разные стороны. Стоило щупальцу дотронуться до обода, Тьма рассеивалась. Ху Фэйцинь подумал, что через некоторое время Тьма рассеется полностью, если не оставит попыток выбраться из ловушки. Он осторожно переместил сферу Тьмы внутрь Лисьего пламени и проверил свои силы. Результат проверки его удовлетворил.

«Пора выбираться», – подумал Ху Фэйцинь и открыл глаза.

[168] Недопёсок доказывает свою полезность

Ху Сюань положила Ху Вэю руку на плечо:

– А-Вэй, ничего не изменится, если ты будешь сидеть здесь. Тебе стоит отдохнуть.

Она и виду не подала, что её тревоги носят более глубокий характер. Ху Сюань не знала, может ли Тьма вернуться вторично, но Ху Вэй мог заработать, по крайней мере, нервное истощение и искажение Ци.

Прошло уже десять лисьих дней. Ху Фэйцинь не шевелился и всё больше напоминал фарфоровую статую. А Ху Вэй все эти десять лисьих дней сидел возле него, не отвлекаясь на такие пустяки, как еда или сон. Вообще-то лисьи демоны были выносливы и могли обходиться без этого сколь угодно долго, но ведь Ху Вэй и так был ослаблен Тьмой…

– Если хочешь, я могу посидеть с ним, – предложила Ху Сюань, – пока ты отдыхаешь.

Ху Вэй сбросил её руку:

– Нет. Это должен быть я.

– Хотя бы поешь.

– Откуда мне знать, что в еду опять что-нибудь не подмешано? – сварливо отозвался Ху Вэй.

Ху Сюань вздохнула. Если младший Ху начинал упрямиться, сладить с ним было невозможно.

«У А-Фэя это неплохо получается», – подумала Ху Сюань.

Сам Ху Фэйцинь этого мнения не разделял, но со стороны было видно, что Ху Вэй с ним становится покладистым, будто на него ошейник надели. И уж конечно, сила Лисьего бога была здесь ни при чём.

Ничего не оставалось, как сдаться и позволить Ху Вэю делать то, что ему хочется.

– Ну? – сказал поджидавший старшую дочь Ху Цзин.

Ху Сюань покачала головой. Старый Ху нахмурился. О технике, которую применил Ху Фэйцинь, он знал только со слов самого Ху Фэйциня. Тот наверняка мог о чём-то умолчать. А если он превратится в живую статую? Правда, Ху Цзин никогда не слышал, чтобы лисы превращались в фарфор, но с лисьими богами ни в чём нельзя быть уверенным.

– И Тьма по-прежнему в нём? – спросил Ху Цзин.