Девять хвостов бессмертного мастера. Том 4

Соул Джин

Лао Лун подошёл к кровати, приподнял полог и знаком пригласил Ху Фэйциня подойти. Ху Сюань полулежала на кровати, настолько увлечённая какой-то книгой, что даже не заметила подошедших. Выглядела она здоровой и бодрой, сердце у Ху Фэйциня отпустило.

– Сюань-цзе, – радостно окликнул Ху Фэйцинь её.

Ху Сюань подняла на него глаза. Ху Фэйцинь несколько растерялся. Он хорошо помнил, что глаза Ху Сюань были похожи на его собственные – с льдистым отливом, именно поэтому многие говорили, что они как родные. Но сейчас Ху Сюань смотрела

на него… синими глазами такого сочного оттенка, что резало взгляд. Ху Фэйцинь собирался спросить у Лао Луна, что это за странная метаморфоза, но тут Ху Сюань сказала то, от чего у Ху Фэйциня невидимая шерсть встала дыбом.

– Ты кто? – с любопытством спросила Ху Сюань.

Ху Фэйцинь резко развернулся к Лао Луну:

– Что происходит?

Лао Лун накрыл глаза ладонью и тихо застонал. Плечи его опустились, он как будто постарел на сто лет и одряхлел за одно мгновение, голос опять стал скрипучим и полным безысходности.

– Это моя вина, – сказал он, – это я во всём виноват.

– Рассказывай, – сурово велел Ху Фэйцинь.

[381] Серьёзный лисий разговор

Лао Лун перекинул ногу через подоконник и влез в лисьезнахарские покои через окно. Он уже наловчился это делать, получалось даже грациозно и совершенно бесшумно.

– Можешь не подкрадываться, я тебя почуяла, – сказала Ху Сюань, не поворачивая головы.

Она лежала на животе на постели и с увлечением разглядывала какой-то свиток. Лао Лун подумал, что это «Лисий травник» или другой лисьезнахарский трактат, однако же это оказался сборник лисьих сказок с картинками. Лисы были нарисованы уморительно, даже Лао Лун не сдержался и хохотнул.

– У художника несомненный талант, – сказал он, примериваясь, чтобы навалиться на Ху Сюань сзади с «драконьими глупостями».

– Наша с А-Вэем мать нарисовала его для нас, – сказала Ху Сюань, бережно сворачивая свиток и поглаживая его. – Она давно умерла, её поглотила Тьма. А-Вэй тоже едва не распрощался с жизнью. Полагаю, скоро придёт и моя очередь.

– Глупости, – сказал Лао Лун, просовывая пальцы за воротник одеяния Ху Сюань, чтобы сдвинуть его с плеч, – с тобой ничего не случится. И что-то подсказывает мне, что лисьи демоны вообще никогда не встретятся с Тьмой.

– Почему? – удивилась Ху Сюань.

Лао Лун не ответил, страшно занятый тем, что прижался губами к шее Ху Сюань сзади и так съехал до самых лопаток. Ху Сюань по-лисьи фыркнула: щекотно, – но неодобрения в этом фырканье не было.

– Стыда у тебя нет, прилисываться ко мне с утра пораньше? – поинтересовалась Ху Сюань, и теперь уже фыркнул Лао Лун.

Нежности их прервал звук раскрываемой двери и резкий голос Ху Цзина:

– Сюань? Сюань, ты здесь?

Ху Сюань тут же выскользнула из-под Лао Луна, одёргивая одеяние, взяла, не глядя, с полок несколько мешочков с травами и пошла по лабиринту между стеллажами к своему рабочему месту. Лао Лун предпочёл скрыть своё присутствие.

–

Что-то случилось, отец? – спокойно спросила Ху Сюань, сгружая мешочки на стол.

Ху Цзин наморщил нос, принюхиваясь. В лисьезнахарских покоях пахло драконом.

«Опять сюда наведывался!» – раздражённо подумал Ху Цзин.

– Нам нужно поговорить, – сказал Ху Цзин.

– Это нельзя сделать в другой раз? – с ноткой нетерпения в голосе возразила Ху Сюань.

Она ещё чувствовала на лопатках послевкусие горячего следа губ Лао Луна, и ей хотелось вернуться и продолжить то, на чём их прервали.

– Нам предстоит серьёзный лисий разговор, – сказал Ху Цзин категорично, садясь к столу.

Ху Сюань вздохнула про себя и тоже села, делая вид, что страшно занята развешиванием сухих трав:

– У меня ещё много дел. Постарайся, чтобы разговор не был слишком долгим.

Когда было нужно, Ху Сюань умела «включать» лисьего знахаря, и обычно действовало безотказно. Но Ху Цзин и ухом не повёл.

– Разговор будет настолько долгим, насколько понадобится, – сказал он. – Ты знаешь, о чём болтают лисы?

– Я почти не покидаю покоев, откуда мне знать, о чём болтают лисы? – возразила Ху Сюань, придерживая чашечку весов когтем и подсыпая в неё травяной порошок.

Ху Цзин сощурился:

– Они болтают невесть что.

– Ну и пусть себе болтают, – дёрнула плечом Ху Сюань. – Лисы те ещё сплетники, не всему же верить.

Ху Сюань старалась говорить с отцом нейтральным тоном, чтобы показать, что сплетни её не волнуют, поскольку она понятия не имеет, о чём идёт речь.

Доказательств у Ху Цзина не было, поэтому Ху Сюань преспокойно могла отнекиваться с самым невинным видом. Ей бы не хотелось, чтобы отец узнал, насколько далеко всё зашло у них с Лао Луном, и дело было вовсе не в лисьих принципах. Это была её личная взлелеянная тайна.

На лисах Ху Сюань всегда держалась с Лао Луном отстранённо и едва реагировала на знаки внимания, которые тот ей оказывал с самого первого своего появления в поместье Ху. Ху Цзину не к чему было придраться. Но лисы болтали, что Лао Лун повадился ходить в лисьезнахарские покои, и Ху Цзин знал, что это так: он сам несколько раз заставал Лао Луна у Ху Сюань. Это было нарушением Лисьего Дао: никто не мог входить в покои лисьего знахаря, и уж тем более чаи там распивать!

– Сюань, – сказал Ху Цзин с беспокойством в голосе, – ты должна запретить этой ящерке входить сюда.

– Тайлун иногда развлекает меня беседой, – осторожно возразила Ху Сюань, – ничего плохого в этом нет.

Ху Цзин вздохнул:

– Сюань, ты слишком наивна, чтобы заметить, но поверь мне, старому лису, я-то знаю, с какими намерениями он к тебе прилисывается! Пытается заболтать тебя, чтобы застать врасплох и сцапать тёпленькой!

– Да что ты такое говоришь, отец? – изумилась Ху Сюань.

– Я говорю, что эта ящерка хочет тебя совратить! – прямо сказал Ху Цзин, гневно сверкая глазами.