Девять месяцев до убийства
Шрифт:
— А у вас есть какие-нибудь догадки относительно личности Потрошителя?
— Да боже ты мой! Как думаете, хозяин, уж не Его ли это Лордство собственной персоной, а? Ведь он — еще та штучка, точно вам говорю. Или вы не согласны?
— А почему вы подозреваете лорда Карфакса?
— Да, в общем, так. Работа у меня кровавая, дело это мне знакомо, вот в голову и лезут разные мысли.
— Не пойму, куда вы клоните?
— Хозяин, да ведь если резать так, как режет Потрошитель, будешь весь в крови — с головы до ног. Но никто никогда не видел, чтобы с места убийства убегал кто-нибудь,
— По крайней мере, я об этом ничего не слышал, — ответил я несколько обескураженно.
— А почему не слыхал, хозяин? Да потому, что такие тонкие штучки, как лорд, надевают сверху длинную накидку, чтобы кровь не попала на одежду! Верно говорю, а? Ну ладно, мне пора приниматься за своих свиней.
Я поспешил покинуть его зловонное, залитое кровью место, но в памяти у меня так и отпечаталась картина: Майкл Осборн сидит в углу, не сводя горящих глаз со свиньи, которую режут. Холмс может говорить все, что угодно, и тем не менее это отвратительное и жалкое подобие человека казалось мне подозрительным в первую голову.
Я обошел квартал кругом и вошел в морг с Монтсгю-стрит, намереваясь пройти через него в приют. В морге никого не было. Я оказался наедине с мертвыми. Пройдя через все длинное помещение, я поднялся на возвышение к столу для вновь поступивших покойников. На нем лежало тело, покрытое белой простыней. Какое-то мгновение я колебался, но затем желание взглянуть на несчастную девушку еще раз заставило меня откинуть простыню с ее лица.
Выражение, застывшее на нем, говорило, что все земные страдания для Полли уже позади, и она готова принять все, что ждет ее по ту сторону небесных врат. Я не считаю себя человеком сентиментальным, но все же убежден — есть в смерти что-то возвышенное, и не важно, где и как она настигла свою жертву. Даже не будучи особенно религиозным, я наскоро прошептал слова молитвы во спасение души этого несчастного ребенка и пошел дальше.
Холмса я застал в столовой приюта в обществе лорда Карфакса и мисс Салли Янг.
Последняя приветствовала меня с улыбкой:
— Позвольте предложить и вам чашечку кофе, доктор Ватсон.
Я с благодарностью отказался, а Холмс сказал без предисловий:
— Вы пришли вовремя. Ватсон, лорд Карфакс как раз намерен сообщить нам что-то важное.
Его Лордство, как мне показалось, недовольно поморщился.
— От моего коллеги вы можете ничего не скрывать, Ваше Лордство.
— Ну хорошо. Как я собирался сказать вам перед самым приходом доктора Ватсона, мистер Холмс, Майкл два года назад покинул Лондон и отправился в Париж. Можно было ожидать, что в этом развратнейшем из городов он предастся самой что ни на есть распутной жизни. И все же я старался не прерывать с ним связи и был настолько же удивлен, насколько и обрадован, когда узнал, что он записался в Сорбонну, чтобы изучать медицину. Мы обменивались письмами, и я уже начал было видеть его будущее в розовом свете. Казалось, он решил начать жизнь заново.
Его Лордство опустил глаза. На тонких чертах его лица отразилась печаль.
— Но затем грянула катастрофа. Я просто потерял дар речи, когда узнал, что Майкл женился на уличной женщине.
— Вы познакомились с ней, милорд?
— Разумеется нет,
— Откуда же вы тогда знаете, что она — уличная женщина? Едва ли ваш брат так и написал вам, извещая о своей женитьбе.
— Мой брат ничего не сообщил мне. Меня известил письмом его товарищ по университету, человек, правда, мне не достаточно хорошо знакомый, но, если судить по письму, искренне озабоченный судьбой Майкла. Этот господин сообщил мне также о роде занятий Анджелы Осборн и настоятельно рекомендовал немедленно приехать в Париж, если меня хоть сколько-нибудь заботит будущее брата, чтобы навести порядок в его делах, пока окончательно не будет поздно.
— Вы сообщили о письме отцу?
— Я не сделал бы этого ни при каких обстоятельствах, — отрезал лорд Карфакс. — К несчастью, человек, написавший мне, позаботился и об этом. Он отослал сразу два письма — видимо, на тот случай, если одно из них останется без внимания.
— Что сказал по данному поводу ваш отец?
— Этого вы могли бы и не спрашивать, мистер Холмс.
— Не счел ли герцог за лучшее вынести свое суждение лишь после того, как ему будут представлены доказательства?
— Нет. Чистосердечие, с которым было написано письмо, не оставляло никаких сомнений в подлинности сообщаемых фактов. Да и у меня самого их не возникло. Что же касается отца, полученное известие вполне соответствовало тому, чего он ожидал от Майкла.
Лорд Карфакс умолк. На его лице застыла печаль.
— Не так-то легко забыть, как отец отрекся от него. Я опасался, что отец тоже получит такое письмо, и сразу поспешил к нему, в его лондонский дом. Я нашел его занятым живописью. Натурщица прикрыла свою наготу, когда я вошел в мастерскую, а отец отложил кисть. Смерив меня спокойным взглядом, он спросил: «Что тебя привело ко мне в это время дня, Ричард?» Конверт с французской почтовой маркой, который я увидал на столе, сразу выдал мне истину. Я указал на него.
— Вот это, ваша милость. Предполагаю, письмо из Парижа?
— Совершенно верно.
Он взял конверт, однако письмо доставать не стал.
— Они выбрали не тот конверт, который следовало бы. Надо было с черной каемочкой.
Лорд Карфакс пожал плечами.
— Не понимаю вас, — сказал я.
С выражением полного безразличия он положил письмо назад.
— Неужели им не известно, что сообщение о смерти принято присылать в конверте с траурной рамкой? Ричард, после этого письма Майкл для меня мертв. Я уже прочел в сердце своем заупокойную молитву по нем, и предал его тело земле.
Эти ужасные слова поразили меня как громом. Зная, что всякие попытки перечить ему бессмысленны, я удалился.
— И вы не сделали никаких попыток связаться с Майклом? — спросил Холмс.
— Нет, сэр. Я решил, что его уже не спасти. Правда, месяца два спустя я получил анонимное письмо, где сообщалось, что я найду кое-что интересное для себя, если осмотрю этот приют для бедняков. Я пришел сюда и, думаю, нет смысла говорить, что я здесь нашел.
— А вы сохранили письмо, Ваше Лордство.