Девять принцев Амбера .Тетралогия
Шрифт:
— Не очень-то это хорошо, — ответили мне.
— Тогда уничтожьте меня сейчас же.
— Игра еще не закончилась.
— Тогда давайте продолжим, — сказал я.
— Нам не нравится твоя позиция.
— Напротив, — ответил я.
От последовавшего за этим громового хлопка я потерял сознание. Я полагал, что могу позволить себе быть честным до конца, но у меня было сильное подозрение, что обойти участников этой игры,
Я очнулся на куче ножных лат, кирас, рукавиц, шлемов и прочих замечательных штук того же рода. Они были со всякими там углами и выпуклостями, впивавшимися в меня. Осознал я это не сразу, потому что мое тело онемело.
— Эй, Мерлин.
— Фракир, — откликнулся я, — надолго я отключился?
— Не знаю. Я сам только что пришел в себя.
— Вот уж не знал, что можно вырубить кусок веревки.
— Я тоже. Прежде такое со мной не случалось.
— Тогда позволь мне задать вопрос более правильно: не знаешь, сколько времени мы были без сознания?
— По-моему, довольно долго. Дай мне выглянуть за дверь, и я смогу дать тебе более точный ответ.
Я медленно поднялся, но не мог устоять и рухнул. Затем пополз к выходу, отметив при этом, что из груды оружия, кажется, ничего не исчезло. Пол и вправду треснул. Возле дальней стены и в самом деле лежал мертвый карлик.
Выглянув наружу, я увидел яркое небо, все в черных точках.
— Ну? — спросил я немного погодя.
— Если я рассчитал правильно, скоро утро.
— Перед рассветом всегда светлеет, а?
— Вроде того.
Кровообращение в ногах восстановилось, они горели. Я заставил себя подняться и встал, привалясь к стене.
— Есть какие-нибудь новые указания?
— Пока нет. У меня такое чувство, что они должны появиться с рассветом.
Шатаясь, я добрел до ближайшей скамьи и упал на нее.
— Если кто-нибудь зайдет сейчас сюда, я смогу отбиваться только набором заклинаний. От лежания на доспехах судороги не проходят. Это так же скверно, как спать в полном вооружении.
— Напусти на врага меня, и, самое меньшее, я сумею выиграть для тебя время.
— Спасибо.
— Много ли ты помнишь?
— Все, начиная с того момента, как был ребенком. А что?
— В моей памяти хранятся мои ощущения с тех пор, как Логрус впервые наградил меня новыми способностями. Но до момента нашего появления здесь все кажется мне сном. Я, похоже, просто привык реагировать на проявления жизни.
— Многие люди тоже таковы.
— Правда? Раньше я не мог думать и обещаться таким способом.
— Верно.
—
— То есть?
— Может быть, это только временное состояние? Не может ли оказаться, что я получил новые свойства только для того, чтобы справиться с определенными обстоятельствами здесь?
— Не знаю, Фракир, — ответил я, растирая левую лодыжку. — Полагаю, это вполне возможно. Ты привыкаешь к новому состоянию?
— Да. Догадываюсь, что это глупо с моей стороны. Как меня может волновать то, о чем я не буду тосковать, когда утрачу его?
— Вопрос хороший, но ответа я не знаю. Может быть, в конце концов ты все равно достигнешь такого состояния.
— Не думаю, но точно не знаю.
— Ты боишься вернуться в прежнее состояние?
— Да.
— Вот что я тебе скажу, когда мы найдем выход отсюда, не лезь вперед меня.
— Не могу.
— Почему? При случае ты будешь под рукой, но я могу и сам о себе позаботиться. Раз у тебя теперь появились чувства, у тебя должна быть и собственная жизнь.
— Но я же уродец!
— А разве все мы не таковы? Просто хочется, чтобы ты знал: я понимаю и отношусь к этому нормально.
Он еще раз сжал мне руку и замолчал.
Хотел бы я не бояться выпить воду.
Я просидел там, наверное, почти час, подробно перебирая все, что произошло со мной за последнее время, отыскивая разгадки и размышляя, какова же тут система.
— Кажется, я слышу твои мысли, — вдруг сказал Фракир, — и могу кое-что предложить твоему вниманию.
— Да. Что это такое?
— Тот, кто перенес тебя сюда…
— Существо, выглядевшее, как мой отец?
— Да.
— Что же он?
— Он был не таким, как два твоих других посетителя. Он был смертным. А они — нет.
— Ты хочешь сказать, это и в самом деле мог быть Корвин?
— Я никогда не встречал его, поэтому не могу сказать. Но он не был одной из этих конструкций.
— А ты знаешь, что они такое?
— Нет. Знаю только одну странную вещь — и совсем не понимаю ее.
Я наклонился вперед, потирая виски. Несколько раз я глубоко вздохнул. В горле было очень сухо, а мышцы болели.
— Продолжай. Я слушаю.
— Я не очень знаю, как это объяснить, — сказал Фракир, — но в дни, когда я не умел чувствовать, ты не подумав, пронес меня на запястье через Лабиринт.