Девять принцев Амбера .Тетралогия
Шрифт:
— Это что, сон? — спросил я вслух.
— Не думаю, что я способен видеть сны, — ответил Фракир.
— Тогда расскажи, что ты видел.
— Я видел, что какой-то парень заколол леди, она лежала на камне связанная. Потом все рухнуло и унеслось прочь. Парень был черно-белый, кровь — красная, та леди — Дейрдре…
— Что? Клянусь богом, ты прав! Она действительно была похожа на нее… на ее негатив. Но ведь Дейрдре давно умерла…
— Должен тебе напомнить, что видел то же, что, по-твоему, видел и ты. Факты в чистом виде мне не известны, я знаком только с той путаницей,
И только тогда мне в голову пришла совершенно ужасная мысль. Лже-Дворкин и лже-Оберон навели меня на мысль о трёхмерных компьютерных копиях. А способность Колеса-призрака обыскивать Отражения основывалась на преобразовании в цифры извлеченных из лабиринта сегментов — и это я считал в данном случае очень важным. Ведь Призрак недоумевал: хватает ли его знаний и умения, чтобы считаться божеством? Могло ли мое собственное творение играть со мной? Мог ли Призрак заключить меня в абсолютно пустынном, далеком Отражении, блокировать все мои попытки с кем-нибудь связаться и начать со мной сложную игру? Ведь по его понятию, если он выиграет у собственного творца, перед которым до сих пор испытывал робость, благоговейный страх, это означает, что он возвысился до уровня бога. Скорей всего это так. Ведь если каждый день сталкиваешься с компьютерными копиями, то за всем этим ищи машинного бога. Это заставило меня задуматься, насколько же Призрак силен на самом деле. Хотя его сила отчасти была сродни Лабиринту, я был уверен, что силе Лабиринта или Логруса она противостоять не могла. Невозможно было представить, что Призрак сумел заблокировать это место от обоих. С другой стороны, на самом деле ему нужно было только блокировать меня. Полагаю, он мог выдать себя за Логруса, когда мы столь внезапно столкнулись в момент моего прибытия. Но тогда потребовалось бы, чтобы он действительно усилил способности Фракира, а мне не верилось, что он сумел бы такое. И как насчет Единорога и Змеи?
— Фракир, — спросил я, — ты уверен, что на сей раз силы тебе придал именно Логрус и Логрус заложил в тебя те инструкции, что ты несешь?
— Да.
— А откуда у тебя такая уверенность?
— Я ощущал точь-в-точь то же самое, что и в первую встречу с Логрусом, когда впервые обрел новые способности.
— Понятно. Еще вопрос: Единорог и Змея, которых мы видели тогда в часовне, могли быть такими же, как те Дворкин и Оберон из пещеры?
— Нет. Я бы знал. Они были совершенно не такими. Они были внушающими ужас и могущественными, и совсем такие, какими представлялись.
— Хорошо, — сказал я. — Я тревожился, что все это может оказаться какой-нибудь сложной шарадой, придуманной Колесом-призраком.
— Я прочел это в твоих мыслях, но не сумел понять, почему подлинность Единорога и Змеи опровергает этот тезис. Они просто могли проникнуть в конструкцию Призрака, чтобы велеть тебе прекратить шум, потому что хотят пронаблюдать, как закончится игра.
— Я об этом не подумал.
— И, может быть, Призрак сумел вычислить место, куда очень трудно добраться и Лабиринту, и Логрусу, и проник туда.
— Полагаю, в этом что-то есть. К сожалению, это возвращает меня чуть ли не к тому, с чего я начал.
— Нет, потому что это место — не выдумка Призрака. Оно было всегда,
— По-моему, знать это — слабое утешение, и…
Я так и не закончил свою мысль, потому что мое внимание привлекло внезапное шевеление в противоположном секторе кольца. Там я увидел алтарь, которого раньше не замечал, за ним стояла женская фигура, я на алтаре, связанный, лежал испещренный пятнами света и тени мужчина. Они очень напоминали первую пару.
— Нет! — крикнул я. — Хватит!
Но стоило мне двинуться в их направлении, как лезвие опустилось. Ритуал повторился, алтарь обрушился и снова все унес смерч. К тому времени, как я добрался туда, ничто не говорило о каком-либо необычайном происшествии.
— Что скажешь? — спросил я Фракира.
— Силы те же, что и первый раз, но они каким-то, образом поменялись местами.
— Зачем? Что происходит?
— Это — встреча сил. Уже некоторое время Лабиринт и Логрус оба пытаются пробиться сюда. Жертвоприношения, подобные тем, свидетелем которых ты оказался, помогают подготовить те слабые места, что нужны обоим.
— Зачем им понадобилось появляться здесь?
— Нейтральная зона. Старинная напряженность между ними едва заметно поколебалась. От тебя ожидают, что ты каким-нибудь манером сдвинешь баланс сил в пользу кого-то одного.
— У меня нет ни малейшего представления, как подступиться к такому делу.
— Когда придет время, узнаешь.
Я вернулся на тропу и зашагал дальше.
— Мне случалось проходить мимо, потому что должны были произойти жертвоприношения? Или жертвы были принесены потому что я проходил мимо?
— Было решено, что это произойдет, когда ты окажешься рядом. Ты — связующее звено.
— Так что же, по-твоему, можно ожидать…
По левую руку от меня из-за камня, усмехаясь, вышел человек. Рука моя потянулась к мечу, но у него в руках ничего не было, и двигался он медленно.
— Разговариваешь сам с собой. Дурной знак, — заметил он.
Этот человек был черно-бело-серым изображением. Судя по темной правой стороне и белой левой, он вполне мог быть первым из тех, кто занес кинжал над жертвой. Не могу описать его словами. Кем был он ни был, я вовсе не желал завязывать с ним знакомство. Поэтому я пожал плечами.
— Единственный знак, который меня волнует — это указатель с надписью «ВЫХОД», — ответил я, проходя мимо.
Упав мне на плечо, его рука с легкостью развернула меня лицом к нему. Он улыбнулся.
— Тут следует быть осторожнее со словами, когда ты говоришь о том, к чему стремишься, — сказал он низким голосом. — Иногда желания тут исполняются. И если исполнитель поймет твое «выход» как смерть — ну, тогда, фью! Твое существование может на этом закончиться. Ты улетишь как облачко дыма. Смешаешься с землей. Отправишься куда угодно, к черту на кулички — и привет!
— Там я уже был, — ответил я, — и по пути еще много где побывал.
— Ого! Смотри-ка! Твое желание и правда исполнено, — заметил он, левым глазом поймав вспышку света и, словно зеркальцем, отразив ее в мою сторону. Я все-таки сумел мельком увидеть его правый глаз — неважно, как мне пришлось для этого щуриться и изворачиваться.
— Вон! — закончил он, ткнув пальцем.
Я повернул голову в указанном направлении, и там, над верхним камнем кромлеха, этого каменного круга, сиял знак «ВЫХОД» — точно такой, как над дверями театра неподалеку от нашего университетского городка, куда я частенько, хаживал.